Третий человек (2).

Грэм Грин. (2 стр.книги)

Dr. Winkler was not only the cleanest (доктор Винклер был не только самым чистым), he was also the most cautious doctor (он был также самым осторожным доктором) that Martins had ever met (которого Мартинс когда-либо встречал). His statements were so limited (его утверждения были так ограничены) that you could not for a moment doubt their veracity (что вы не могли на один момент усомниться в их достоверности). He said, "There was a second man there (там был второй человек)." If he had to diagnose a case of scarlet fever (если бы он был должен констатировать случай скарлатины: «алой лихорадки») he would, you felt, have confined himself to a statement (он бы, вы чувствовали, ограничился утверждением) that a rash was visible (что сыпь была видна), that the temperature was so and so (что температура была такая-то и такая-то). He would never find himself in error at an inquest (он бы никогда не нашел себя в ошибке при следствии = ему не грозила возможность быть уличенным в ошибке; inquest — следствие, дознание).

"Had you been Harry's doctor for long (вы были врачом Гарри в течение долгого времени)?" He seemed an odd man for Harry to choose (он казался странным человеком, чтобы его выбрал Гарри = было странно, что Гарри выбрал такого человека)—Harry who liked men with a certain recklessness (Гарри, который любил людей, обладающих некоторой беспечностью), men capable of making mistakes (людей, способных делать ошибки).

"For about a year (около года)."

"Well, it's good of you to have seen me (ну, мило с вашей стороны увидеть меня = принять меня)." Dr. Winkler bowed (доктор Винклер поклонился). When he bowed there was a very slight creak (когда он поклонился, послышался очень легкий скрип) as though his shirt were made of celluloid (как будто его рубашка была сделана из целлулоида). "I mustn't keep you from your patients any longer (я не должен задерживать вас от ваших пациентов сколько-нибудь дольше)." Turning away from Dr. Winkler he confronted yet another crucifix (отвернувшись от доктора Винклера, он наткнулся на еще одно распятие; to confront — столкнуться), the figure hanging with arms above the head (на фигуру, висящую с руками над головой): a face of elongated El Greco agony (лицо удлиненной агонии /в духе/ Эль-Греко). "That's a strange crucifix (странное распятие)," he said.

"Jansenist (янсенистское)," Dr. Winkler commented (прокомментировал доктор Винклер) and closed his mouth sharply (и резко закрыл свой рот; sharp — острый) as though he had been guilty (как если бы он был виновен; guilt — вина) of giving away too much information (в том, что раскрыл слишком много информации; to give away — отдавать; дарить; выдавать, проговариваться).

"Never heard the word (никогда не слышал этого слова). Why are the arms above the head (почему руки над головой)?"

Dr. Winkler said reluctantly (доктор Винклер сказал неохотно; reluctant — делающий что-л. с большой неохотой, по принуждению; сопротивляющийся), "Because he died (потому что он умер), in their view (по их взглядам), only for the elect (только для избранных)."

adviser [qd'vaIzq], obstinately ['ObstInqtlI], crucifix ['kru:sIfIks], truth [tru:T], propound [prq'paund], wild ['waIld], theory ['TIqrI], implicate ['ImplIkeIt], competent ['kOmpIt(q)nt], doubt ['daut], veracity [vq'rxsItI], diagnose ['daIqgnquz], fever ['fi:vq], visible ['vIzqbl], temperature ['temprItSq], capable ['keIpqbl], mistake [mIs'teIk], elongated ['i:lONgeItId], reluctantly [rI'lAktqntlI], elect [I'lekt]

"We were both friends of Harry Lime."

"I was his medical adviser," Dr. Winkler corrected him and waited obstinately between the crucifixes.

"I arrived too late for the inquest. Harry had invited me out here to help him in something. I don't quite know what. I didn't hear of his death till I arrived."

"Very sad," Dr. Winkler said.

"Naturally, under the circumstances, I want to hear all I can."

"There is nothing I can tell you that you don't know. He was knocked over by a car. He was dead when I arrived."

"Would he have been conscious at all?"

"I understand he was for a short time, while they carried him into the house."

"In great pain?"

"Not necessarily."

"You are quite certain that it was an accident?"

Dr. Winkler put out a hand and straightened a crucifix. "I was not there. My opinion is limited to the cause of death. Have you any reason to be dissatisfied?"

The amateur has another advantage over the professional: he can be reckless. He can tell unnecessary truths and propound wild theories. Martins said, "The police had implicated Harry in a very serious racket. It seemed to me that he might have been murdered—or even killed himself."

"I am not competent to pass an opinion," Dr. Winkler said.

"Do you know a man called Cooler?"

"I don't think so."

"He was there when Harry was killed."

"Then of course I have met him. He wears a toupee."

"That was Kurtz."

Dr. Winkler was not only the cleanest, he was also the most cautious doctor that Martins had ever met. His statements were so limited that you could not for a moment doubt their veracity. He said, "There was a second man there." If he had to diagnose a case of scarlet fever he would, you felt, have confined himself to a statement that a rash was visible, that the temperature was so and so. He would never find himself in error at an inquest.

"Had you been Harry's doctor for long?" He seemed an odd man for Harry to choose—Harry who liked men with a certain recklessness, men capable of making mistakes.

"For about a year."

"Well, it's good of you to have seen me." Dr. Winkler bowed. When he bowed there was a very slight creak as though his shirt were made of celluloid. "I mustn't keep you from your patients any longer." Turning away from Dr. Winkler he confronted yet another crucifix, the figure hanging with arms above the head: a face of elongated El Greco agony. "That's a strange crucifix," he said.

"Jansenist," Dr. Winkler commented and closed his mouth sharply as though he had been guilty of giving away too much information.

"Never heard the word. Why are the arms above the head?"

Dr. Winkler said reluctantly, "Because he died, in their view, only for the elect."

7

AS I SEE IT (как я вижу это), turning over my files (перебирая мои папки; to turn over — переворачивать), the notes of conversations (записи разговоров), the statements of various characters (утверждения различных персонажей), it would have been still possible (было бы все еще возможно), at this moment (в этот момент), for Rollo Martins (для Ролло Мартинса) to have left Vienna safely (покинуть Вену безопасно). He had shown an unhealthy curiosity (он выказал нездоровое любопытство; health — здоровье), but the disease had been checked at every point (но болезнь была пресекаема/сдерживаема в каждой точке = все время пресекалась; to check — останавливать; препятствовать /продвижению/). Nobody had given anything away (никто ничего не выдал). The smooth wall of deception (гладкая стена обмана) had as yet shown no real crack to his roaming fingers (пока что не показала никакой реальной трещины его блуждающим пальцам = под его блуждающими пальцами). When Rollo Martins left Dr. Winkler's (когда Ролло Мартинс оставил доктора Винклера) he was in no danger (он не был ни в какой опасности). He could have gone home to bed at Sacher's (он мог бы пойти домой в кровать у Захера) and slept with a quiet mind (и спать спокойно: «со спокойной душой»; to sleep — спать; mind — разум; душевное состояние). He could even have visited Cooler at this stage without trouble (он мог даже посетить Кулера на этом этапе без проблем). No one was seriously disturbed (никто не был серьезно обеспокоен; to disturb — беспокоить, волновать, мешать, тревожить). Unfortunately for him (к несчастью: «несчастно» для него)—and there would always be periods of his life (и всегда бывали периоды его жизни) when he bitterly regretted it (когда он горько сожалел об этом)—he chose to go back to Harry's flat (он выбрал = решил пойти назад в квартиру Гарри; to choose — выбирать). He wanted to talk to the little vexed man (он хотел поговорить с маленьким сердитым человеком; vexed — раздосадованный; to vex — досаждать, раздражать; возмущать, сердить; беспокоить, волновать) who said he had seen the accident (который сказал, что он видел несчастный случай)—or had he really not said as much (или он не сказал на самом деле так много = или он этого все же не говорил)? There was a moment in the dark frozen street (был момент на темной морозной улице; frozen — замороженный; холодный, студеный; to freeze — замерзать, обледеневать, покрываться льдом), when he was inclined to go straight to Cooler (когда он был склонен пойти прямо к Кулеру), to complete his picture of those sinister birds (чтобы завершить свою картину тех зловещих птиц) who sat around Harry's body (которые сидели вокруг тела Гарри), but Rollo, being Rollo (но Ролло, будучи Ролло), decided to toss a coin (решил кинуть монетку) and the coin fell for the other action (и монетка упала для другого действия; to fall — падать), and the deaths of two men (и смертей двух человек = монетка легла по-другому, став причиной другого действия и смерти двух человек).

Perhaps the little man (возможно, маленький человек)—who bore the name of Koch (который носил фамилию Кох; to bear — носить)—had drunk a glass too much of wine (выпил лишний стакан: «один стакан слишком много» вина), perhaps he had simply spent a good day at the office (возможно, он просто провел хороший день на работе; to spend — тратить, проводить время), but this time (но на этот раз), when Rollo Martins rang his bell (когда Ролло Мартинс позвонил в его дверь; to ring — звонить; bell — колокол, колокольчик; звонок), he was friendly and quite ready to talk (он был дружелюбным и вполне готовым разговаривать). He had just finished dinner (он только что закончил ужин) and had crumbs on his moustache (и у него были крошки на усах). "Ah, I remember you (а, я помню вас). You are Herr Lime's friend (вы друг герра Лайма)."

He welcomed Martins in (он пригласил Мартинса внутрь) with great cordiality (с большой сердечностью) and introduced him to a mountainous wife (и представил его громадной жене; mountain — гора) whom he obviously kept under very strict control (которую он очевидно держал под очень суровым контролем; strict — строгий, суровый /не допускающий никаких послаблений, снисхождений/). "Ah, in the old days (ах, в старые дни) I would have offered you a cup of coffee (я бы предложил вам чашку кофе), but now (но теперь)—"

Martins passed round his cigarette case (Мартинс пустил по кругу: «вокруг» свой портсигар: «сигаретную коробку») and the atmosphere of cordiality deepened (и атмосфера сердечности углубилась). "When you rang yesterday I was a little abrupt (когда вы звонили вчера, я был немного резок; abrupt — крутой, обрывистый; резкий, грубый /о манерах и т. п./)," Herr Koch said, "but I had a touch of migraine (но у меня был легкий приступ мигрени; touch — прикосновение; чуточка, примесь, налет, оттенок; легкий приступ /болезни/) and my wife was out (и моей жены не была дома: «и моя жена была снаружи»), so I had to answer the door myself (так что я должен был открыть: «ответить» дверь сам)."

"Did you tell me (вы сказали мне) that you had actually seen the accident (что вы на самом деле видели несчастный случай; actually — фактически, на самом деле, в действительности)?"

various ['veqrIqs], unhealthy [An'helTI], curiosity ["kjuqrI'OsqtI], disease [dI'zi:z], smooth [smu:D], period ['pIqrIqd], regret [rI'gret], inclined [In'klaInd], sinister ['sInIstq], ready ['redI], cordiality ["kO:dI'xlqtI], introduce ["Intrq'dju:s], mountainous ['mauntInqs], control [kqn'trqul], atmosphere ['xtmqsfIq], abrupt [q'brApt], migraine ['mi:greIn], actually ['xktSuqlI]

AS I SEE IT, turning over my files, the notes of conversations, the statements of various characters, it would have been still possible, at this moment, for Rollo Martins to have left Vienna safely. He had shown an unhealthy curiosity, but the disease had been checked at every point. Nobody had given anything away. The smooth wall of deception had as yet shown no real crack to his roaming fingers. When Rollo Martins left Dr. Winkler's he was in no danger. He could have gone home to bed at Sacher's and slept with a quiet mind. He could even have visited Cooler at this stage without trouble. No one was seriously disturbed. Unfortunately for him—and there would always be periods of his life when he bitterly regretted it—he chose to go back to Harry's flat. He wanted to talk to the little vexed man who said he had seen the accident—or had he really not said as much? There was a moment in the dark frozen street, when he was inclined to go straight to Cooler, to complete his picture of those sinister birds who sat around Harry's body, but Rollo, being Rollo, decided to toss a coin and the coin fell for the other action, and the deaths of two men.

Perhaps the little man—who bore the name of Koch —had drunk a glass too much of wine, perhaps he had simply spent a good day at the office, but this time, when Rollo Martins rang his bell, he was friendly and quite ready to talk. He had just finished dinner and had crumbs on his moustache. "Ah, I remember you. You are Herr Lime's friend."

He welcomed Martins in with great cordiality and introduced him to a mountainous wife whom he obviously kept under very strict control. "Ah, in the old days I would have offered you a cup of coffee, but now—"

Martins passed round his cigarette case and the atmosphere of cordiality deepened. "When you rang yesterday I was a little abrupt," Herr Koch said, "but I had a touch of migraine and my wife was out, so I had to answer the door myself."

"Did you tell me that you had actually seen the accident?"

Herr Koch exchanged glances with his wife (герр Кох обменялся взглядами со своей женой). "The inquest is over, Ilse (расследование закончено, Илзе). There is no harm (нет никакого вреда = нет опасности /с ним разговаривать/). You can trust my judgment (ты можешь доверять моему суждению). The gentleman is a friend (этот господин — друг). Yes, I saw the accident (да, я видел несчастный случай), but you are the only one who knows (но вы единственный человек, кто знает /об этом/). When I say that I saw it (когда я говорю, что я его видел), perhaps I should say that I heard it (возможно, я должен бы сказать, что я его слышал). I heard the brakes put on (я слышал, как были включены тормоза; to put on — запускать, включать, приводить в действие) and the sound of the skid (и звук скольжения колес; skid — скаты, полоз, салазки; скольжение, скользящее движение; юз, занос /автомобиля/), and I got to the window in time (и я добрался к окну /как раз/ вовремя) to see them carry the body to the house (чтобы увидеть, как они несут тело к дому)."

"But didn't you give evidence (но вы не дали показания)?"

"It is better not to be mixed up in such things (лучше не быть замешанным в таких вещах). My office cannot spare me (моя контора не может обойтись без меня; to spare — беречь, жалеть, сберегать, экономить; обходиться /без чего-л./). We are short of staff (нам не хватает сотрудников; short — короткий; испытывающий недостаток /чего-л. — of/; staff — штат служащих; служебный персонал; личный состав), and of course I did not actually see (и конечно я по сути не видел)..."

"But you told me yesterday how it happened (но вы рассказали мне вчера, как это случилось)."

"That was how they described it in the papers (это было, как они описали это в газетах = именно так было описано в газетах)."

"Was he in great pain (он был в большой боли = испытывал мучения)?"

"He was dead (он был мертв). I looked right down from my window here (я посмотрел прямо вниз из этого вот моего окна: «из моего окна здесь») and I saw his face (и я увидел его лицо). I know when a man is dead (я знаю, когда человек мертв). You see (видите ли), it is, in a way, my business (это, в некотором роде, моя работа). I am the head clerk at the mortuary (я главный клерк в морге; clerk — конторский служащий, клерк; mortuary — погребальный, похоронный, траурный, относящийся к похоронам; морг, покойницкая)."

"But the others say that he did not die at once (но другие говорят, что он не умер сразу)."

"Perhaps they don't know death as well as I do (возможно, они не знают смерть так хорошо, как я)."

"He was dead, of course (он был мертв, конечно), when the doctor arrived (когда приехал доктор). He told me that (он сказал мне это)."

"He was dead at once (он был мертв сразу). You can take the word of a man who knows (вы можете взять слово от человека = поверить человеку, который знает)."

"I think, Herr Koch, that you should have given evidence (я думаю, герр Кох, что вы должны были дать показания)."

"One must look after oneself, Herr Martins (человек должен приглядывать за собой = каждый должен заботиться о себе, герр Мартинс). I was not the only one (я не был единственным человеком) who should have been there (который должен был быть там)."

"How do you mean (что вы имеете в виду)?"

"There were three people (там было три человека) who helped to carry your friend to the house (которые помогли нести вашего друга к дому)."

"I know—two men and the driver (я знаю — двое мужчин и водитель)."

"The driver stayed where he was (водитель оставался там, где он был). He was very much shaken, poor man (он был очень сильно потрясен, бедняга; to shake — трясти)."

"Three men (три человека)..." It was as though suddenly fingering that bare wall (это было так, словно внезапно, ощупывая эту голую стену) his fingers had encountered not so much a crack perhaps (его пальцы встретили не то что бы трещину, возможно) but at least a roughness (но, по крайней мере, шероховатость/неровность; rough — грубый; неровный) that had not been smoothed away (которая не была разглажена) by the careful builders (внимательными/аккуратными строителями).

"Can you describe the men (вы можете описать этих людей)?"

But Herr Koch was not trained to observe the living (но герр Кох не был научен наблюдать живых): only the man with the toupee had attracted his eyes (только человек с хохолком привлек его глаза)—the other two were just men (другие двое были просто люди), neither tall nor short (ни высокие, ни низкие: «короткие»), thick nor thin (ни толстые, ни тонкие). He had seen them from far above foreshortened (он видел их из далеко наверху укороченными; to foreshorten — рисовать или чертить в перспективе или ракурсе; укорачивать), bent over their burden (склонившимися над их ношей; to bend — сгибать/ся/; гнуть/ся/): they had not looked up (они не взглянули вверх), and he had quickly looked away (и он быстро отвел взгляд: «глянул прочь») and closed the window (и закрыл окно), realising at once the wisdom of not being seen himself (осознав немедленно мудрость = благоразумность не быть увиденным самому; wise — мудрый; благоразумный).

"There was no evidence I could really give, Herr Martins (не было показания, которое я мог бы действительно дать, герр Мартинс)."

judgment ['GAGmqnt], great ['greIt], clerk ['klRk], mortuary ['mO:tSuqrI], describe [dIs'kraIb], observe [q'bsq:v], attract [q'trxkt], burden ['bq:dn], wisdom ['wIzd(q)m]

Herr Koch exchanged glances with his wife. "The inquest is over, Use. There is no harm. You can trust my judgment. The gentleman is a friend. Yes, I saw the accident, but you are the only one who knows. When I say that I saw it, perhaps I should say that I heard it. I heard the brakes put on and the sound of the skid, and I got to the window in time to see them carry the body to the house."

"But didn't you give evidence?"

"It is better not to be mixed up in such things. My office cannot spare me. We are short of staff, and of course I did not actually see ..."

"But you told me yesterday how it happened."

"That was how they described it in the papers."

"Was he in great pain?"

"He was dead. I looked right down from my window here and I saw his face. I know when a man is dead. You see, it is, in a way, my business. I am the head clerk at the mortuary."

"But the others say that he did not die at once."

"Perhaps they don't know death as well as I do."

"He was dead, of course, when the doctor arrived. He told me that."

"He was dead at once. You can take the word of a man who knows."

"I think, Herr Koch, that you should have given evidence."

"One must look after oneself, Herr Martins. I was not the only one who should have been there."

"How do you mean?"

"There were three people who helped to carry your friend to the house."

"I know—two men and the driver."

"The driver stayed where he was. He was very much shaken, poor man."

"Three men ..." It was as though suddenly fingering that bare wall his fingers had encountered not so much a crack perhaps but at least a roughness that had not been smoothed away by the careful builders.

"Can you describe the men?"

But Herr Koch was not trained to observe the living: only the man with the toupee had attracted his eyes—the other two were just men, neither tall nor short, thick nor thin. He had seen them from far above foreshortened, bent over their burden: they had not looked up, and he had quickly looked away and closed the window, realising at once the wisdom of not being seen himself.

"There was no evidence I could really give, Herr Martins."

No evidence (никаких данных), Martins thought (подумал Мартинс), no evidence! He no longer doubted that murder had been done (он больше не сомневался, что было совершено убийство). Why else had they lied about the moment of death (почему еще они лгали о моменте смерти = какая могла быть другая причина лгать…; to lie — лгать)? They wanted to quieten with their gifts of money (они хотели унять/заставить замолчать их денежными подарками: «дарами денег»; quiet — тихий, бесшумный, неслышный; молчащий; молчаливый; спокойный) and their plane ticket (и их самолетным билетом) the only two friends Harry had in Vienna (единственных двух друзей, (которые были у Гарри в Вене). And the third man (а третий человек)? Who was he (кто он был)?

He said, "Did you see Herr Lime go out (вы видели, как герр Лайм выходил)?"

"No."

"Did you hear a scream (вы слышали крик)?"

"Only the brakes, Herr Martins (только тормоза, герр Мартинс)."

It occurred to Martins (Мартинсу пришло в голову) that there was nothing (что не было ничего)—except the word of Kurtz and Cooler and the driver (кроме слов Куртца, Кулера и водителя)—to prove that in fact Harry had been killed at that precise moment (чтобы доказать, что в действительности Гарри был убит именно в этот момент; precise — точный). There was the medical evidence (были медицинские показания), but that could not prove more (но они не могли доказать больше) than that he had died say within a half hour (чем что он умер, скажем, в пределах получаса; within — внутри), and in any case (и, в любом случае) the medical evidence was only as strong as Dr. Winkler's word (медицинские показания были только так сильны, как слово доктора Винклера = были не более чем утверждение доктора Винклера): that clean controlled man creaking among his crucifixes (этого чистого, сдержанного: «контролируемого» человека, поскрипывающего среди своих распятий).

"Herr Martins, it just occurs to me (герр Мартинс, мне приходит в голову = я только сейчас подумал)—you are staying in Vienna (вы останетесь/пробудете /какое-то время/ в Вене; to stay — останавливаться, жить; гостить; оставаться, задержаться /где-л./)?"

"Yes."

"If you need accommodation and spoke to the authorities quickly (если вы нуждаетесь в жилье и поговорили бы с властями быстро; accommodation — помещение; жилье; стол и ночлег; приют, убежище), you might secure Herr Lime's flat (вы могли бы получить квартиру герра Лайма). It is a requisitioned property (это реквизированная собственность)."

"Who has the keys (у кого ключи)?"

"I have them (у меня)."

"Could I see the flat (я мог бы увидеть квартиру)?"

"Ilse, the keys (Илзе, ключи)."

Herr Koch led the way into the flat that had been Harry's (герр Кох указал путь в квартиру, которая когда-то была квартирой Гарри; to lead — вести). In the little dark hall (в маленькой темной прихожей) there was still the smell of cigarette smoke (все еще был запах сигаретного дыма)—the Turkish cigarettes that Harry always smoked (турецкие сигареты, которые всегда курил Гарри). It seemed odd that a man's smell should cling in the folds of curtains (казалось странным, что запах человека задерживается в складках занавесок) so long after the man himself had become dead matter (так долго после того, как сам человек стал мертвой материей), a gas, a decay (газом, распадом; gas — газ, что-л. газообразное). One light, in a heavily beaded shade (один светильник в сильно: «тяжело» украшенном бусинами абажуре; heavily — тяжело; громоздко; весьма, очень, в большой степени), left them in semi-darkness (оставлял их в полутьме), fumbling for door handles (нащупывающих = заставляя нащупывать дверные ручки; to fumble — нащупывать).

The living room was completely bare (гостиная была совершенно пустой; bare — голый, обнаженный; пустой; лишенный, бедный /об обстановке, ресурсах и т. п. /)—it seemed to Martins too bare (она показалось Мартинсу слишком пустой). The chairs had been pushed up against the walls (стулья были пододвинуты к стенам; against — против): the desk at which Harry must have written (письменный стол, за которым Гарри, видимо, писал: «должен был писать»; to write — писать) was free from dust or any papers (был свободен от пыли или любых бумаг). The parquet reflected the light like a mirror (паркет отражал свет, как зеркало). Herr Koch opened a door and showed the bedroom (герр Кох открыл дверь и показал спальню): the bed neatly made with clean sheets (кровать опрятно застелена чистыми простынями). In the bathroom not even a used razor blade indicated (в ванной даже /ни одна/ использованная бритва не указывала) that a few days ago a living man had occupied it (что несколько дней назад ее занимал живой человек; living — живой; живущий, существующий). Only the dark hall and the cigarette smell gave a sense of occupation (только темная прихожая и сигаретный запах давали чувство жилья; occupation — занятие, дело; временное пользование /домом и т. п./, временная аренда; период проживания).

ticket ['tIkIt], except [Ik'sept], precise [prI'saIz], medical ['medIk(q)l], authority [O:'TOrItI], property ['prOpqtI], indicate ['IndIkeIt], occupy ['OkjupaI], occupation ["Okju'peIS(q)n]

No evidence, Martins thought, no evidence! He no longer doubted that murder had been done. Why else had they lied about the moment of death? They wanted to quieten with their gifts of money and their plane ticket the only two friends Harry had in Vienna. And the third man? Who was he?

He said, "Did you see Herr Lime go out?"

"No."

"Did you hear a scream?"

"Only the brakes, Herr Martins."

It occurred to Martins that there was nothing—except the word of Kurtz and Cooler and the driver—to prove that in fact Harry had been killed at that precise moment. There was the medical evidence, but that could not prove more than that he had died say within a half hour, and in any case the medical evidence was only as strong as Dr. Winkler's word: that clean controlled man creaking among his crucifixes.

"Herr Martins, it just occurs to me—you are staying in Vienna?"

"Yes."

"If you need accommodation and spoke to the authorities quickly, you might secure Herr Lime's flat. It is a requisitioned property."

"Who has the keys?"

"I have them."

"Could I see the flat?"

"Ilse, the keys."

Herr Koch led the way into the flat that had been Harry's. In the little dark hall there was still the smell of cigarette smoke—the Turkish cigarettes that Harry always smoked. It seemed odd that a man's smell should cling in the folds of curtains so long after the man himself had become dead matter, a gas, a decay. One light, in a heavily beaded shade, left them in semi-darkness, fumbling for door handles.

The living room was completely bare—it seemed to Martins too bare. The chairs had been pushed up against the walls: the desk at which Harry must have written was free from dust or any papers. The parquet reflected the light like a mirror. Herr Koch opened a door and showed the bedroom: the bed neatly made with clean sheets. In the bathroom not even a used razor blade indicated that a few days ago a living man had occupied it. Only the dark hall and the cigarette smell gave a sense of occupation.

"You see (вы видите)," Herr Koch said, "it is quite ready for a newcomer (она есть совершенно готова для нового жильца; newcomer — новоприбывший, приезжий). Ilse has cleaned up (Илзе прибралась)."

That, she certainly had done (это она точно сделала). After a death there should have been more litter left than this (после /чьей-либо/ смерти должно было быть оставлено больше сора, чем это = должно было остаться больше сора). A man can't go suddenly and unexpectedly on his longest journey without forgetting this or that (человек не может уйти внезапно и неожиданно в свое самое длинное путешествие, без того чтобы забыть = не забыв при этом это или то = что-нибудь), without leaving a bill unpaid (не оставив неоплаченный счет), an official form unanswered (незаполненный официальный бланк; form — форма; бланк; анкета; to answer — отвечать), the photograph of a girl (фотографию девушки). "Were there no papers, Herr Koch (не было никаких бумаг, герр Кох)?"

"Herr Lime was always a very tidy man (герр Лайм был всегда очень аккуратный человек). His waste-paper basket was full and his brief case (его корзина для бумаг была полна, и его портфель /тоже/; waste-paper — макулатура; waste — растрата; отходы /производства/; basket — корзина), but his friend fetched that away (но его друг унес это прочь)."

"His friend (его друг)?"

"The gentleman with the toupee (господин с паричком)."

It was possible, of course (было возможно, конечно), that Lime had not taken the journey so unexpectedly (что Лайм не предпринял путешествие так неожиданно; to take — брать), and it occurred to Martins (и Мартинсу пришло в голову) that Lime had perhaps hoped he would arrive in time to help (что Лайм, возможно, надеялся, что он приедет вовремя, чтобы помочь). He said to Herr Koch, "I believe my friend was murdered (я полагаю, что мой друг был убит)."

"Murdered (убит)?" Herr Koch's cordiality was snuffed out by the word (сердечность герра Коха была потушена этим словом = его сердечность словно погасили; to snuff — снимать нагар /со свечи/; to snuff out — потушить /свечу/, ср.: snuff out the candles, it's time to go to bed — потушите свечи, время спать). He said, "I would not have asked you in here (я бы не пригласил вас сюда внутрь = зайти) if I had thought you would talk such nonsense (если бы я подумал, что вы будете говорить такую чушь: «бессмыслицу»; sense — смысл)."

"All the same your evidence may be very valuable (все равно, ваши показания могут быть очень ценными; value — ценность)."

"I have no evidence (у меня нет никаких данных; evidence — очевидность; факты, данные; доказательство, подтверждение; свидетельство; /юр./ улика; свидетельское показание). I saw nothing (я ничего не видел). I am not concerned (меня это не касается: «я не затронут»; to concern — касаться, иметь отношение, интересовать). You must leave here at once please (вы должны уйти здесь = отсюда немедленно, пожалуйста). You have been very inconsiderate (вы были очень неосмотрительны; inconsiderate — неосмотрительный, опрометчивый; невнимательный к другим: to be inconsiderate of others — ни с кем не считаться; to consider — рассматривать, обсуждать; взвешивать, обдумывать, продумывать)." He hustled Martins back through the hall (он вытолкал Мартинса обратно через прихожую; to hustle — толкать, пихать, давить; гнать вперед; подгонять, подталкивать): already the smell of the smoke was fading a little more (запах дыма уже исчезал немного больше; to fade — вянуть, увядать /о растениях и т. п./; постепенно исчезать, расплываться, растворяться). Herr Koch's last word before he slammed his own door to was (последнее слово герра Коха, прежде чем он захлопнул свою собственную дверь = дверь в свою квартиру, было) "It's no concern of mine (это не моя забота)." Poor Herr Koch (бедный герр Кох)! We do not choose our concerns (мы не выбираем наши заботы). Later when I was questioning Martins closely I said to him (позже, когда я допрашивал Мартинса подробно, я сказал ему; closely — близко; вплотную, тесно; внимательно, тщательно), "Did you see anybody at all on the stairs (вы видели кого-нибудь вообще на лестнице: «ступеньках»), or in the street outside (или на улице снаружи)?"

"Nobody (никого)." He had everything to gain by remembering some chance passer-by (ему было очень на руку вспомнить какого-то случайного прохожего: «он имел выиграть все, вспомнив/если бы вспомнил…»), and I believed him (и я поверил ему). He said, "I noticed myself how quiet and dead the whole street looked (я заметил/обратил внимание сам, как тихо и мертво выглядела целая улица = какой тихой и /словно/ вымершей выглядела вся улица). Part of it had been bombed, you know (часть ее /ранее/ бомбили, вы знаете = видите ли), and the moon was shining on the snow slopes (и луна сияла на снежных склонах; slope — наклон, уклон; скат, склон). It was so very silent (было так тихо). I could hear my own feet creaking in the snow (я мог слышать, как скрипят в снегу мои ноги; foot — ступня)."

journey ['Gq:nI], photograph ['fqutqgrRf], basket ['bRskIt], valuable ['vxljuqbl], hustle [hAsl]

"You see," Herr Koch said, "it is quite ready for a newcomer. Use has cleaned up."

That, she certainly had done. After a death there should have been more litter left than this. A man can't go suddenly and unexpectedly on his longest journey without forgetting this or that, without leaving a bill unpaid, an official form unanswered, the photograph of a girl. "Were there no papers, Herr Koch?"

"Herr Lime was always a very tidy man. His waste-paper basket was full and his brief case, but his friend fetched that away."

"His friend?"

"The gentleman with the toupee."

It was possible, of course, that Lime had not taken the journey so unexpectedly, and it occurred to Martins that Lime had perhaps hoped he would arrive in time to help. He said to Herr Koch, "I believe my friend was murdered."

"Murdered?" Herr Koch's cordiality was snuffed out by the word. He said, "I would not have asked you in here if I had thought you would talk such nonsense."

"All the same your evidence may be very valuable."

"I have no evidence. I saw nothing. I am not concerned. You must leave here at once please. You have been very inconsiderate." He hustled Martins back through the hall: already the smell of the smoke was fading a little more. Herr Koch's last word before he slammed his own door to was "It's no concern of mine." Poor Herr Koch! We do not choose our concerns. Later when I was questioning Martins closely I said to him, "Did you see anybody at all on the stairs, or in the street outside?"

"Nobody." He had everything to gain by remembering some chance passer-by, and I believed him. He said, "I noticed myself how quiet and dead the whole street looked. Part of it had been bombed, you know, and the moon was shining on the snow slopes. It was so very silent. I could hear my own feet creaking in the snow."

"Of course it proves nothing (конечно, это ничего не доказывает). There is a basement (там есть подвал; basement — базис, основание, фундамент, цоколь; подвал; /полу/подвальный этаж; цокольный этаж /часть здания, лежащая ниже уровня земли/) where anybody who had followed you could have hidden (где кто угодно, кто следовал за вами, мог бы спрятаться; to hide — прятаться)."

"Yes."

"Or your whole story may be phony (или ваша целая = вся ваша история может быть ложнойой; phony — ложный, поддельный; фальшивый; дутый)."

"Yes."

"The trouble is I can see no motive for you to have done it (проблема в том, что я не могу видеть никакого мотива для вас, чтобы сделать это; trouble — беспокойство, тревога; беда, неприятность; источник неприятностей; тот кто или то что причиняет неприятности; затруднение, трудность). It's true you are already guilty of getting money on false pretences (это правда, что вы уже виноваты в получении денег посредством мошенничества; false — ложный, pretence — претензия; требование; притязания; отговорка, предлог; довод, повод: under the pretence of — под предлогом; под видом). You came out here to join Lime, perhaps to help him (вы приехали сюда, чтобы присоединиться к Лайму, возможно, чтобы помочь ему)..."

Martins said to me (Мартинс сказал мне), "What was this precious racket (чем была эта драгоценная махинация) you keep on hinting at (на которую вы все время намекаете; to keep on doing smth. — продолжать делать что-л.)?"

"I'd have told you all the facts when I first saw you (я бы рассказал вам все факты, когда я впервые увидел вас) if you hadn't lost your temper so damned quickly (если бы вы не потеряли ваше самообладание так черт возьми быстро; to lose — терять; damned — проклятый). Now I don't think I shall be acting wisely to tell you (теперь я не думаю, что я буду действовать мудро/благоразумно, если расскажу вам). It would be disclosing official information (это было бы раскрытием официальной информации; to disclose — выявлять, обнаруживать, открывать, раскрывать), and your contacts, you know, don't inspire confidence (а ваши связи, вы знаете, не внушают доверия; to inspire — внушать, вселять /чувство и т. п./). A girl with phony papers supplied by Lime (девушка с поддельными документами, раздобытыми Лаймом; to supply — снабжать, поставлять; доставлять), this man Kurtz (этот человек Куртц)..."

"Dr. Winkler (доктор Винклер)..."

"I've got nothing against Dr. Winkler (у меня ничего нет против доктора Винклера). No, if you are phony, you don't need the information (нет, если вы жулик, вам не нужна информация: «вы не нуждаетесь в информации»), but it might help you to learn exactly what we know (но это могло бы помочь вам узнать точно, что /именно/ мы знаем). You see our facts are not complete (видите ли, наши факты не полны)."

"I bet they aren't (я спорю = готов поспорить, что они не полны = конечно не полны; bet — пари; ставка /в пари/; to bet — держать пари, биться об заклад; быть уверенным в чем-л., ср.: you bet I'll be there — будь спокоен, я там буду). I could invent a better detective than you in my bath (я мог бы придумать лучшего детектива, чем вы, /сидя/ в моей ванне)."

"Your literary style does not do your namesake justice (ваш литературный стиль не делает вашему однофамильцу чести: «справедливости»; namesake — человек, названный в чью-л. честь; тезка)." Whenever he was reminded of Mr. Crabbin (когда бы ему ни напомнили: «он был напомнен» о мистере Крэббине) , that poor harassed representative of the British Cultural Relations Society (этом бедном измученном /заботами/ представителе Общества британских культурных связей; to harass — беспокоить, волновать, изводить, тревожить; надоедать, утомлять, изнурять), Rollo Martins turned pink with annoyance, embarrassment, shame (Ролло Мартинс становился розовым от досады, смущения, стыда; to turn — поворачиваться; становиться, превращаться). That too inclined me to trust him (это тоже склоняло меня к тому, чтобы доверять ему).

He had certainly given Crabbin some uncomfortable hours (он определенно дал Крэббину несколько неприятных часов = заставил Крэббина пережить…). On returning to Sacher's Hotel after his interview with Herr Koch (по возвращении в отель Захера после своей беседы с герром Кохом) he had found a desperate note waiting for him from the representative (он нашел ждущую его отчаянную записку от представителя).

"I have been trying to locate you all day (я пытался найти вас весь день; to locate — определить местонахождение)," Crabbin wrote (писал Крэббин). "It is essential that we should get together (существенно = очень важно, чтобы мы собрались; to get together — собираться; встречаться) and work out a proper programme for you (и выработали подходящую программу для вас; proper — присущий, свойственный; правильный, должный; надлежащий; подходящий). This morning by telephone I have arranged lectures at Innsbruck and Salzburg for next week (этим утром по телефону я устроил лекции = договорился о лекциях в Инсбруке и Зальцбурге на следующую неделю), but I must have your consent to the subjects (но я должен иметь ваше согласие на темы), so that proper programmes can be printed (так, чтобы могли быть напечатаны соответствующие программки). I would suggest two lectures (я бы предложил две лекции): 'The Crisis of Faith in the Western World' («Кризис веры в Западном мире») (you are very respected here as a Christian writer (вы очень уважаемы здесь как христианский писатель), but this lecture should be quite unpolitical (но эта лекция должна быть совершенно неполитической) and 'The Technique of the Contemporary Novel' (и «Техника современного романа»). The same lectures would be given in Vienna (те же лекции были бы даны = прочитаны и в Вене). Apart from this (отдельно от этого = кроме того) there are a great many people here (здесь есть великое множество людей) who would like to meet you (которые бы хотели встретиться с вами), and I want to arrange a cocktail party for early next week (и я хочу устроить коктейльный прием на начало: «рано» следующей недели; cocktail party — вечеринка с коктейлем /и легкими закусками/). But for all this I must have a few words with you (но для всего этого я должен поговорить: «иметь несколько слов» с вами)." The letter ended on a note of acute anxiety (письмо заканчивалось на ноте острого беспокойства). "You will be at the discussion tomorrow night (вы будете на дискуссии завтра вечером), won't you (не так ли)? We all expect you at 8:30 and, needless to say (мы все ожидаем вас в 8:30, и нет нужды говорить), look forward to your coming (с нетерпением ждем вашего прихода; to look forward — ожидать с нетерпением: «смотреть вперед»). I will send transport to the hotel at 8:15 sharp (я пришлю транспорт к отелю в 8:15 ровно)."

Rollo Martins read the letter and without bothering any further about Mr. Crabbin went to bed (Ролло Мартинс прочитал письмо и без того, чтобы беспокоиться сколько-нибудь дальше о мистере Крэббине, лег спать: «пошел в постель» = и вовсе не думая более о…).

guilty ['gIltI], motive ['mqutIv], pretence [prI'tens], precious ['preSqs], inspire [In'spaIq], confidence ['kOnfIdqns], supply [sq'plaI], invent [In'vent], justice ['GAstIs], harass ['hxrqs], representative ["reprI'zentqtIv], annoyance [q'nOIqns], uncomfortable [An'kAmf(q)tqbl], desperate ['despqrIt], essential [I'senS(q)l], crisis ['kraIsIs], technique [tek'ni:k], acute [q'kju:t], anxiety [xN'zaIqtI]

"Of course it proves nothing. There is a basement where anybody who had followed you could have hidden."

"Yes."

"Or your whole story may be phony."

"Yes."

"The trouble is I can see no motive for you to have done it. It's true you are already guilty of getting money on false pretences. You came out here to join Lime, perhaps to help him ..."

Martins said to me, "What was this precious racket you keep on hinting at?"

"I'd have told you all the facts when I first saw you if you hadn't lost your temper so damned quickly. Now I don't think I shall be acting wisely to tell you. It would be disclosing official information, and your contacts, you know, don't inspire confidence. A girl with phony papers supplied by Lime, this man Kurtz ..."

"Dr. Winkler ..."

"I've got nothing against Dr. Winkler. No, if you are phony, you don't need the information, but it might help you to learn exactly what we know. You see our facts are not complete."

"I bet they aren't. I could invent a better detective than you in my bath."

"Your literary style does not do your namesake justice." Whenever he was reminded of Mr. Crabbin, that poor harassed representative of the British Cultural Relations Society, Rollo Martins turned pink with annoyance, embarrassment, shame. That too inclined me to trust him.

He had certainly given Crabbin some uncomfortable hours. On returning to Sacher's Hotel after his interview with Herr Koch he had found a desperate note waiting for him from the representative.

"I have been trying to locate you all day," Crabbin wrote. "It is essential that we should get together and work out a proper programme for you. This morning by telephone I have arranged lectures at Innsbruck and Salzburg for next week, but I must have your consent to the subjects, so that proper programmes can be printed. I would suggest two lectures: "The Crisis of Faith in the Western World' (you are very respected here as a Christian writer, but this lecture should be quite unpolitical) and 'The Technique of the Contemporary Novel.' The same lectures would be given in Vienna. Apart from this there are a great many people here who would like to meet you, and I want to arrange a cocktail party for early next week. But for all this I must have a few words with you." The letter ended on a note of acute anxiety. "You will be at the discussion tomorrow night, won't you? We all expect you at 8:30 and, needless to say, look forward to your coming. I will send transport to the hotel at 8:15 sharp."

Rollo Martins read the letter and without bothering any further about Mr. Crabbin went to bed.

8

AFTER TWO DRINKS Rollo Martins' mind would always turn towards women (после двух рюмок мысли Ролло Мартинса всегда обращались к женщинам)—in a vague, sentimental, romantic way (туманным, сентиментальным, романтичным образом), as a Sex, in general (как к полу вообще). After three drinks (после трех рюмок), like a pilot who dives to find direction (подобно пилоту, который пикирует, чтобы найти направление; to dive — нырять, бросаться в воду; бросаться вниз; пикировать), he would begin to focus on one available girl (он начинал сосредоточиваться на одной девушке = которая была в наличии/поблизости; available — доступный; имеющийся в распоряжении, наличный). If he had not been offered a third drink by Cooler (если бы он не был угощен третьей рюмкой Кулером), he would probably have not gone quite so soon to Anna Schmidt's house (он бы, вероятно, не пошел совсем так скоро = настолько скоро к дому Анны Шмидт), and if (а если)... but there are too many "ifs" in my style of writing (но слишком много «если» в моем стиле письма), for it is my profession to balance possibilities (ибо это моя профессия — взвешивать возможности), human possibilities (человеческие возможности), and the drive of destiny can never find a place in my files (и сила судьбы никогда не может найти места в моих папках/досье; drive — побуждение, стимул, внутренний импульс; to drive — гнать; file — папка, скоросшиватель; дело; досье; архив, картотека).

Martins had spent his lunchtime reading up the reports of the inquest (Мартинс провел время обеда, изучая отчеты о расследовании), thus again demonstrating the superiority of the amateur to the professional (таким образом снова демонстрируя превосходство любителя над профессионалом), and making him more vulnerable to Cooler's liquor (и делая себя более уязвимым для спиртного) (which the professional in duty bound would have refused (которое профессионал по долгу службы отверг бы). It was nearly five o'clock when he reached Cooler's flat (было почти пять часов, когда он добрался до квартиры Кулера) which was over an ice-cream parlour in the American zone (которая была над лавкой мороженщика в американской зоне; parlour — гостиная, общая комната /в квартире/; какое-либо присутственное место, офис, учреждение; ателье, салон, бюро): the bar below was full of G.I.'s with their girls (бар внизу был полон военных с их девушками; G.I. — /амер., сокр. от government issue/ солдат), and the clatter of the long spoons (и клацанье длинных ложечек) and the curious free uniformed laughter (и любопытный = любопытствующий, свободный = непринужденный, = дружный/солдатский смех; uniformed — одетый в униформу; uniform — униформа; to uniform — согласовывать с чем-л., подгонять подо что-л.; делать единообразным, унифицировать) followed him up the stairs (последовал за ним вверх по лестнице).

The Englishman who objects to Americans in general (англичанин, который неодобрительно относится к американцам вообще; to object — возражать, протестовать; относиться неодобрительно, неприязненно; не любить) usually carried in his mind's eye (обычно носил в своем воображении; mind's eye — духовное око, мысленный взгляд) just such an exception as Cooler (как раз такое исключение, как Кулер): a man with tousled grey hair (человек с взъерошенными седыми: «серыми» волосами; to tousle — взъерошивать, ерошить) and a worried kindly face and long-sighted eyes (и обеспокоенным добродушным лицом и дальнозоркими глазами), the kind of humanitarian (такой филантроп/что-то вроде филантропа; humanitarian — гуманист; филантроп) who turns up in a typhus epidemic or a world war or a Chinese famine (который оказывается в эпидемии тифа, или мировой войне, или китайском голоде) long before his countrymen have discovered the place in an atlas (задолго до того, как его соотечественники найдут это место в атласе). Again the card marked "Harry's friend" was like an entrance ticket (снова карточка, подписанная «друг Гарри», была как входной билет). His warm frank handclasp (его теплое, открытое рукопожатие) was the most friendly act (было самым дружеским действием) that Martins had encountered in Vienna (которое Мартинс встретил в Вене).

"Any friend of Harry is all right with me (любой друг Гарри мне подходит)," Cooler said. "I've heard of you, of course (я слышал о вас, конечно)."

"From Harry (от Гарри)?"

"I'm a great reader of Westerns (я большой читатель вестернов)," Cooler said, and Martins believed him as he did not believe Kurtz (и Мартинс поверил ему так же, как он не поверил Куртцу).

"I wondered (я думал)—you were there, weren't you (вы были там, не так ли)?—if you'd tell me about Harry's death (если бы вы рассказали мне о смерти Гарри = не могли бы вы рассказать мне…)."

"It was a terrible thing (это была ужасная вещь)," Cooler said. "I was just crossing the road to go to Harry (я как раз переходил дорогу, чтобы пойти к Гарри). He and Mr. Kurtz were on the sidewalk (он и мистер Куртц были на тротуаре). Maybe if I hadn't started across the road (может быть, если бы я не бросился через дорогу), he'd have stayed where he was (он бы остался там, где он был). But he saw me and stepped straight off to meet me and this jeep (но он увидел меня и шагнул прямо /с тротуара/, чтобы встретить меня и этот джип)—it was terrible, terrible (это было ужасно, ужасно). The driver braked (водитель затормозил), but he didn't stand a chance (но у него не было шансов). Have a Scotch, Mr. Martins (выпейте виски, мистер Мартинс; Scotch whisky — шотландское виски). It's silly of me (это глупо с моей стороны), but I get shaken up when I think of it (но я делаюсь очень взволнован, когда я думаю об этом; to shake up — встряхивать; взбалтывать; вызвать шок; взбудоражить, расшевелить; раздражать; ср.: no one was hurt, but many of the passengers were severely shaken up — никто не пострадал, но многие пассажиры получили сильный шок)." He said as he splashed in the soda (он сказал, долив: «плеснув внутрь» соды), "I'd never seen a man killed before (я никогда прежде не видел, как убивают человека)."

"Was the other man in the car (другой человек был в машине)?"

Cooler took a long pull and then measured what was left with his tired kindly eyes (Кулер взял = сделал долгий глоток и затем смерил то, что осталось, своими усталыми,добродушными глазами). "What man would you be referring to, Mr. Martins (о ком вы говорите: «какого человека вы упоминаете», мистер Мартинс)?"

"I was told there was another man there (мне сказали, что там был еще один человек)."

"I don't know how you got that idea (я не знаю, как вы получили эту мысль = пришли к такой мысли). You'll find all about it in the inquest reports (вы найдете все об этом в отзывах о расследовании)." He poured out two more generous drinks (он налил две еще щедрых = полных рюмки). "There were just the three of us (там было только трое нас)—me and Mr. Kurtz and the driver (я, мистер Куртц и водитель). The doctor, of course (доктор, конечно). I expect you were thinking of the doctor (я думаю: «ожидаю», вы думали о докторе)."

"This man I was talking to happened to look out of a window (этот человек, с которым я говорил, случился выглянуть из окна = получилось так, что выглянул из окна)—he has the next flat to Harry's (он был в соседней квартире от Гарри)—and he said he saw three men and the driver (и он сказал, что он увидел трех человек и водителя). That's before the doctor arrived (это /было/ прежде, чем приехал доктор)."

"He didn't say that in court (он не сказал этого в суде)."

"He didn't want to get involved (он не хотел быть вовлеченным)."

sentimental ["sentI'mentl], focus ['fqukqs], available [q'veIlqbl], balance ['bxlqns], possibility ["pOsq'bIlItI], human ['hju:mqn], demonstrate ['demqnstreIt], superiority ["sju:pqrI'OrItI], vulnerable ['vAln(q)rqbl], refuse [rI'fju:z], humanitarian [hju:mxnI'teqrIqn], typhus ['taIfqs], epidemic ["epI'demIk], Chinese ['tSaI'ni:z], famine ['fxmIn], entrance ['entrqns], encounter [In'kauntq], soda ['squdq], generous ['Gen(q)rqs] court ['kO:t], involve [In'vOlv]

AFTER TWO DRINKS Rollo Martins' mind would always turn towards women—in a vague, sentimental, romantic way, as a Sex, in general. After three drinks, like a pilot who dives to find direction, he would begin to focus on one available girl. If he had not been offered a third drink by Cooler, he would probably have not gone quite so soon to Anna Schmidt's house, and if ... but there are too many "ifs" in my style of writing, for it is my profession to balance possibilities, human possibilities, and the drive of destiny can never find a place in my files.

Martins had spent his lunchtime reading up the reports of the inquest, thus again demonstrating the superiority of the amateur to the professional, and making him more vulnerable to Cooler's liquor (which the professional in duty bound would have refused). It was nearly five o'clock when he reached Cooler's flat which was over an ice-cream parlour in the American zone: the bar below was full of G.I.'s with their girls, and the clatter of the long spoons and the curious free uniformed laughter followed him up the stairs.

The Englishman who objects to Americans in general usually carried in his mind's eye just such an exception as Cooler: a man with tousled grey hair and a worried kindly face and long-sighted eyes, the kind of humanitarian who turns up in a typhus epidemic or a world war or a Chinese famine long before his countrymen have discovered the place in an atlas. Again the card marked "Harry's friend" was like an entrance ticket. His warm frank handclasp was the most friendly act that Martins had encountered in Vienna.

"Any friend of Harry is all right with me," Cooler said. "I've heard of you, of course."

"From Harry?"

"I'm a great reader of Westerns," Cooler said, and Martins believed him as he did not believe Kurtz.

"I wondered—you were there, weren't you?—if you'd tell me about Harry's death."

"It was a terrible thing," Cooler said. "I was just crossing the road to go to Harry. He and Mr. Kurtz were on the sidewalk. Maybe if I hadn't started across the road, he'd have stayed where he was. But he saw me and stepped straight off to meet me and this jeep—it was terrible, terrible. The driver braked, but he didn't stand a chance. Have a Scotch, Mr. Martins. It's silly of me, but I get shaken up when I think of it." He said as he splashed in the soda, "I'd never seen a man killed before."

"Was the other man in the car?"

Cooler took a long pull and then measured what was left with his tired kindly eyes. "What man would you be referring to, Mr. Martins?"

"I was told there was another man there."

"I don't know how you got that idea. You'll find all about it in the inquest reports." He poured out two more generous drinks. "There were just the three of us—me and Mr. Kurtz and the driver. The doctor, of course. I expect you were thinking of the doctor."

"This man I was talking to happened to look out of a window—he has the next flat to Harry's—and he said he saw three men and the driver. That's before the doctor arrived."

"He didn't say that in court."

"He didn't want to get involved."

"You'll never teach these Europeans to be good citizens (вы никогда не научите этих европейцев быть хорошими гражданами). It was his duty (это был его долг)." Cooler brooded sadly over his glass (Кулер поразмышлял грустно над своей рюмкой; to brood — высиживать яйца; размышлять /особ. грустно; about, on, over, upon — над чем-л./; вынашивать /в уме, в душе/; glass — стекло; стакан, бокал, фужер, рюмка). "It's an odd thing, Mr. Martins, with accidents (странная вещь, мистер Мартинс, с несчастными случаями = эти несчастные случаи). You'll never get two reports that coincide (вы никогда не получите двух рассказов, которые совпадают; report — отчет, доклад, рапорт, донесение, сообщение; рассказ, описание событий). Why, even I and Mr. Kurtz disagreed about details (как же/да что тут говорить, даже я и мистер Куртц разошлись в деталях; to disagree — не совпадать, расходиться, противоречить один другому; to agree — соглашаться; why — почему?; выражает самые разнообразные эмоции в зависимости от контекста: удивление, согласие или несогласие, нетерпение и т. п.). The thing happens so suddenly (эта штука случается так внезапно), you aren't concerned to notice things (вы стараетесь замечать детали), until bang crash (пока не: бац! трах!), and then you have to reconstruct, remember (и потом вы должны восстанавливать, вспоминать). I expect he got too tangled up trying to sort out what happened before and what after (я ожидаю = полагаю, он совсем запутался: «сделался слишком запутавшимся», пытаясь разобраться, что случилось прежде и что потом; to tangle — запутывать/ся/; to sort out — распределять по сортам, рассортировывать; улаживать /проблемы/; выяснить /вопрос, недоразумение и т. п./), to distinguish the four of us (чтобы различить нас четырех)."

"The four (четырех)?"

"I was counting Harry (я считал Гарри). What else did he see, Mr. Martins (что еще он видел)?"

"Nothing of interest (ничего представляющего интерес)—except he says Harry was dead when he was carried to the house (кроме того, что он говорит, что Гарри был мертв, когда его несли к дому)."

"Well, he was dying—not much difference there (ну, он был умирающий — не много разницы там = в этом). Have another drink, Mr. Martins (еще рюмочку, мистер Мартинс)?"

"No, I don't think I will (нет, пожалуй, не надо: «я не думаю, что я буду»)."

"Well, I'd like another spot (ну, я бы хотел еще капельку; spot — пятнышко; крапинка; /разг./ небольшое количество, небольшая порция чего-л. /напр., еды, питья и т. д./). I was very fond of your friend, Mr. Martins (я очень любил вашего друга, мистер Мартинс), and I don't like talking about it (и я не люблю говорить об этом)."

"Perhaps one more—to keep you company (возможно еще один: «один больше» — чтобы составить вам компанию)."

"Do you know Anna Schmidt (вы знаете Анну Шмидт)?" Martins asked, while the whisky still tingled on his tongue (спросил Мартинс, пока виски все еще пощипывало у него на языке).

"Harry's girl (девушку Гарри)? I met her once, that's all (я встречал ее однажды, это все). As a matter of fact (на самом деле: «как дело факта»), I helped Harry fix her papers (я помог Гарри устроить ее документы). Not the sort of thing I should confess to a stranger (не такая вещь, которую я бы поведал незнакомцу; sort — разновидность; to confess — признавать/ся/; сознаваться), I suppose (я полагаю), but you have to break the rules sometimes (но ты должен иногда нарушить правила = приходится иногда нарушать правила; to break — ломать, разбивать). Humanity's a duty too (человеколюбие — это тоже долг)."

"What was wrong (что было не так; wrong — неправильный)?"

"She was Hungarian and her father had been a Nazi so they said (она была венгерка, и ее отец был нацистом, так говорят). She was scared the Russians would pick her up (она была испугана = боялась, что русские ее арестуют; to pick up — подобрать: «поднять вверх»; арестовать)."

"Why should they want to (почему бы они хотели /сделать это/)?"

"Well, her papers weren't in order (ну, ее документы не были в порядке)."

"You took her some money from Harry, didn't you (вы отнесли ей немного денег от Гарри, правда)?"

"Yes, but I wouldn't have mentioned that (да, но я бы не упоминал это). Did she tell you (/это/ она вам сказала)?"

The telephone went and Cooler drained his glass (зазвонил телефон, и Кулер осушил свой стакан). "Hullo," he said (алло, — сказал он). "Why, yes (ну да). This is Cooler (это Кулер)." Then he sat with the receiver at his ear (потом он сидел с трубкой у своего уха) and an expression of sad patience (и выражением печального терпения), while some voice a long way off drained into the room (пока какой-то голос издалека: «долгий путь прочь» просачивался в комнату). "Yes," he said once (он сказал один раз). "Yes." His eyes dwelt on Martins' face (его глаза задержались на лице Мартинса; to dwell — жить, обитать, находиться, пребывать; подробно останавливаться, задерживаться /на чем-л./), but they seemed to be looking a long way beyond him (но они, казалось, быть смотрели далеко за него = сквозь него): flat and tired and kind, they might have been gazing out over across the sea (тусклые, усталые и добрые, они могли быть смотрящими через море/за море; flat — плоский; тусклый, матовый /о цвете/). He said, "You did quite right (вы сделали совершенно правильно)," in a tone of commendation (в тоне похвалы), and then, with a touch of asperity (и затем, с налетом строгости), "Of course they will be delivered (конечно они будут доставлены). I gave my word (я дал мое слово). Goodbye (до свидания)."

He put the receiver down and passed a hand across his forehead wearily (он положил трубку и утомленно провел рукой по своему лбу). It was as though he were trying to remember something he had to do (это было, как будто он пытался вспомнить что-то, что он должен был сделать). Martins said, "Had you heard anything of this racket the police talk about (слышали вы что-либо об этой махинации, о которой говорят полицейские)?"

"I'm sorry (извините: «сожалею»). What's that (что это = о чем речь)?"

"They say Harry was mixed up in some racket (они говорят, что Гарри был замешан в каком-то мошенничестве)."

"Oh, no (о, нет)," Cooler said. "No. That's quite impossible (это совершенно невозможно). He had a great sense of duty (у него было большое чувство долга)."

"Kurtz seemed to think it was possible (Куртц, кажется, думает, что это было возможно)."

"Kurtz doesn't understand how an Anglo-Saxon feels (Куртц не понимает, как чувствует англосакс)," Cooler replied (ответил Кулер; to reply — отвечать, отзываться).

European ["juqrq'pi:qn], citizen ['sItIz(q)n], duty ['dju:tI], coincide ["kquIn'saId], disagree ["dIsq'gri:], difference ['dIf(q)r(q)ns], company ['kAmpqnI], confess [kqn'fes], humanity [hju:'mxnItI], touch [tAtS], asperity [xs'perItI], deliver [dI'lIvq], receiver [rI'si:vq]

"You'll never teach these Europeans to be good citizens. It was his duty." Cooler brooded sadly over his glass. "It's an odd thing, Mr. Martins, with accidents. You'll never get two reports that coincide. Why, even I and Mr. Kurtz disagreed about details. The thing happens so suddenly, you aren't concerned to notice things, until bang crash, and then you have to reconstruct, remember. I expect he got too tangled up trying to sort out what happened before and what after, to distinguish the four of us."

"The four?"

"I was counting Harry. What else did he see, Mr. Martins?"

"Nothing of interest—except he says Harry was dead when he was carried to the house."

"Well, he was dying—not much difference there. Have another drink, Mr. Martins?"

"No, I don't think I will."

"Well, I'd like another spot. I was very fond of your friend, Mr. Martins, and I don't like talking about it."

"Perhaps one more—to keep you company."

"Do you know Anna Schmidt?" Martins asked, while the whisky still tingled on his tongue.

"Harry's girl? I met her once, that's all. As a matter of fact, I helped Harry fix her papers. Not the sort of thing I should confess to a stranger, I suppose, but you have to break the rules sometimes. Humanity's a duty too."

"What was wrong?"

"She was Hungarian and her father had been a Nazi so they said. She was scared the Russians would pick her up."

"Why should they want to?"

"Well, her papers weren't in order."

"You took her some money from Harry, didn't you?"

"Yes, but I wouldn't have mentioned that. Did she tell you?"

The telephone went and Cooler drained his glass. "Hullo," he said. "Why, yes. This is Cooler." Then he sat with the receiver at his ear and an expression of sad patience, while some voice a long way off drained into the room. "Yes," he said once. "Yes." His eyes dwelt on Martins' face, but they seemed to be looking a long way beyond him: flat and tired and kind, they might have been gazing out over across the sea. He said, "You did quite right," in a tone of commendation, and then, with a touch of asperity, "Of course they will be delivered. I gave my word. Goodbye." He put the receiver down and passed a hand across his forehead wearily. It was as though he were trying to remember something he had to do. Martins said, "Had you heard anything of this racket the police talk about?"

"I'm sorry. What's that?"

"They say Harry was mixed up in some racket."

"Oh, no," Cooler said. "No. That's quite impossible. He had a great sense of duty."

"Kurtz seemed to think it was possible."

"Kurtz doesn't understand how an Anglo-Saxon feels," Cooler replied.

9

IT WAS NEARLY dark (было почти темно) when Martins made his way along the banks of the canal (когда Мартинс шел: «делал свой путь» вдоль берегов канала): across the water lay the half destroyed Diana baths (через воду лежали = на другой стороне канала находились наполовину разрушенные бани Дианы) and in the distance the great black circle of the Prater Wheel (а на расстоянии = поодаль — огромный черный круг пратерского колеса), stationary above the ruined houses (неподвижного над разрушенными домами; stationary — закрепленный, неподвижный, стационарный). Over there across the grey water was the second bezirk in Russian ownership (вон там через серую воду был второй округ /нем./ в русской владении). St. Stefanskirche shot its enormous wounded spire into the sky above the Inner City (церковь Св. Стефана /нем./ вонзала свой огромный спиральный шпиль в небо над центром города: «над внутренним городом»; to shoot — стрелять, расти; to wind — виться, извиваться), and coming up the Kartnerstrasse Martins passed the lit door of the Military Police station (и, проходя по Картнерштрассе/ Мартинс прошел освещенную дверь пункта Военной полиции; to light — освещать). The four men of the International Patrol were climbing into their jeep (четыре человека из интернационального патруля забирались в свой джип); the Russian M.P. sat beside the driver (русский военный полицейский сидел рядом с водителем; M.P. — сокр. от Military Police — военная полиция) (for the Russians had that day taken over the chair for the next four weeks (поскольку русские в тот день приняли председательство на следующие четыре недели) and the Englishman, the Frenchman and the American mounted behind (а англичанин, француз и американец сели сзади; to mount — подниматься, восходить; ) залезать, взбираться /на что-л./; занимать /какое-л. место/; садиться /на лошадь, велосипед, в машину/). The third stiff whisky fumed into Martins' brain (третье крепкое виски дымилось в мозгу Мартинса), and he remembered the girl in Amsterdam (и он вспомнил девушку в Амстердаме), the girl in Paris (девушку в Париже): loneliness moved along the crowded pavement at his side (одиночество двигалось вдоль многолюдного тротуара у его бока; crowd — толпа; to crowd — собираться толпой, скапливаться; толпиться, тесниться). He passed the corner of the street where Sacher's lay and went on (он прошел угол улицы, где находился Захер, и пошел дальше). Rollo was in control and moved towards the only girl he knew in Vienna (Ролло был сдержан: «был под контролем» и двигался к единственной девушке, которую он знал в Вене).

I asked him how he knew where she lived (я спросил его, как он узнал, где она жила). Oh, he said, he'd looked up the address she had given him the night before (что он посмотрел адрес, который она дала ему накануне вечером), in bed, studying a map (в кровати, изучая карту). He wanted to know his way about (он хотел знать свой путь/маршрут), and he was good with maps (и он был хорош с картами = легко умел разобраться в карте).

He could memorise turnings and street names easily because he always went one way on foot (он мог запоминать повороты и названия улиц легко, потому что он всегда шел в один конец пешком). "One way (в один конец)?"

"I mean when I'm calling on a girl—or someone (я имею в виду, когда я заглядываю к девушке — или кому-нибудь)."

He hadn't, of course, known that she would be in (он не знал, конечно, что она будет она дома), that her play was not on that night in the Josefstadt (что ее пьеса не игралась той ночью в Йозефштадте), or perhaps he had memorised that too from the posters (или, возможно, он запомнил это тоже из /ркламных/ плакатов). In at any rate she was (дома как бы то ни было: «по любой мере» она была), if you could really call it being in (если вы могли бы действительно назвать это быть дома), sitting alone in an unheated room (сидеть одной в нетопленной комнате), with the bed disguised as divan (с кроватью, замаскированной под тахту; as — как, в качестве), and the typewritten part (и /при том, что/ отпечатанная на машинке роль) lying open at the first page on the inadequate too fancy topply table (лежит, открытая на первой странице, на неподходящем, слишком вычурном, валком столике; fancy — причудливый, необычный, прихотливый, ср.: fancy dress — необычное платье; to topple — валиться, падать /головой вниз/; опрокидывать/ся/) because her thoughts were so far from being "in." (потому что ее мысли были так далеко от того, чтобы быть «внутри») He said awkwardly (он сказал неловко) (and nobody could have said, not even Rollo (и никто не мог бы сказать, даже сам Ролло), how much his awkwardness was part of his technique (насколько его неловкость была частью его техники): "I thought I'd just look in and look you up (я подумал, что я просто загляну и навещу тебя; to look up — навестить). You see, I was passing (видишь ли, я проходил мимо)..."

Diana [daI'xnq], canal [kq'nxl], destroy [dI'strOI], bath [bRT], stationary ['steISnqrI], wounded /завитый спиралью/ ['waundId], patrol [pq'trqul], climb ['klaIm], memorise ['mem(q)raIz], disguise [dIs'gaIz], inadequate [In'xdIkwIt], awkward ['O:kwqd]

IT WAS NEARLY dark when Martins made his way along the banks of the canal: across the water lay the half destroyed Diana baths and in the distance the great black circle of the Prater Wheel, stationary above the ruined houses. Over there across the grey water was the second bezirk in Russian ownership. St. Stefanskirche shot its enormous wounded spire into the sky above the Inner City, and coming up the Kartnerstrasse Martins passed the lit door of the Military Police station. The four men of the International Patrol were climbing into their jeep; the Russian M.P. sat beside the driver (for the Russians had that day taken over the chair for the next four weeks) and the Englishman, the Frenchman and the American mounted behind. The third stiff whisky fumed into Martins' brain, and he remembered the girl in Amsterdam, the girl in Paris: loneliness moved along the crowded pavement at his side. He passed the corner of the street where Sacher's lay and went on. Rollo was in control and moved towards the only girl he knew in Vienna.

I asked him how he knew where she lived. Oh, he said, he'd looked up the address she had given him the night before, in bed, studying a map. He wanted to know his way about, and he was good with maps.

He could memorise turnings and street names easily because he always went one way on foot. "One way?"

"I mean when I'm calling on a girl—or someone."

He hadn't, of course, known that she would be in, that her play was not on that night in the Josefstadt, or perhaps he had memorised that too from the posters. In at any rate she was, if you could really call it being in, sitting alone in an unheated room, with the bed disguised as divan, and the typewritten part lying open at the first page on the inadequate too fancy topply table because her thoughts were so far from being "in." He said awkwardly (and nobody could have said, not even Rollo, how much his awkwardness was part of his technique): "I thought I'd just look in and look you up. You see, I was passing ..."

"Passing (проходил)? Where to (куда)?" It had been a good half an hour's walk from the Inner City to the rim of the English zone (это была добрая получасовая прогулка от внутреннего города = от центра города к краю английской зоны), but he always had a reply (но у него всегда был ответ /наготове/). "I had too much whisky with Cooler (я выпил слишком много виски с Кулером). I needed a walk (я нуждался в прогулке) and I just happened to find myself this way (и я просто случился оказаться: «найти меня самого» здесь = случайно оказался здесь)."

"I can't give you a drink here (я здесь не могу дать вам выпить: «напиток»). Except tea (кроме чая). There's some of that packet left (немного осталось из того пакета)."

"No, no thank you (нет, нет, спасибо)." He said, "You are busy (вы заняты)," looking at the script (поглядев на сценарий).

"I didn't get beyond the first line (я не добралась дальше первой строчки)."

He picked it up and read (он поднял его /сценарий/ и прочитал): "Enter Louise (входит Луиза). Louise: I heard a child crying (я слышала плачущего ребенка)."

"Can I stay a little (могу я остаться немного)?" he asked with a gentleness that was more Martins than Rollo (спросил он с мягкостью которая была больше Мартинс, чем Ролло).

"I wish you would (я хотела бы: «желаю», чтобы вы остались)." He slumped down on the divan (он тяжело опустился вниз на тахту; to slump — проваливаться /в болото, трясину/; шлепаться в воду; тяжело, неуклюже двигаться), and he told me a long time later (и он рассказал мне много позже) (for lovers talk and reconstruct the smallest details if they can find a listener (ибо влюбленные говорят и восстанавливают мельчайшие детали, если они могут найти слушателя) that there it was he took his second real look at her (что именно тут он посмотрел на нее второй раз: «взял свой второй настоящий взгляд на нее»). She stood there as awkward as himself (она стояла там такая же неловкая, как он сам) in a pair of old flannel trousers which had been patched badly in the seat (в паре старых фланелевых штанов, которые были заплатаны ужасно = много раз сзади; seat — седалище, зад; задняя часть, зад): she stood with her legs firmly straddled as though she were opposing someone and was determined to hold her ground (она стояла, с ногами прочно поставленными, как будто она противостояла кому-то и была полна решимости настоять на своем: «держать свою землю/территорию»; to straddle — сидеть, стоять или ходить, широко расставляя ноги)—a small rather stocky figure (маленькая, довольно приземистая фигура) with any grace she had folded and put away for use professionally (с какой-либо грацией = и какая бы ни была у нее грация, она /ее/ свернула и положила прочь для профессионального использования = без какой-либо грации, которую она, видимо…).

"One of those bad days (один из плохих = неудачных дней)?" he asked.

"It's always bad about this time (всегда /бывает/ плохо в это время)." She explained (она объяснила): "He used to look in (он часто заглядывал/заходил ко мне), and when I heard your ring, just for a moment, I thought (и когда я услышала ваш звонок, только на мгновение, я подумала)..." She sat down on a hard chair opposite him and said (она села вниз на жесткий стул напротив него и сказала), "Please talk (пожалуйста, говорите). You knew him (вы знали его). Just tell me anything (просто расскажит мне что угодно)."

And so he talked (и он говорил/рассказывал). The sky blackened outside the window while he talked (небо за окном почернело, пока он говорил). He noticed after a while that their hands had met (он заметил после недолгого времени, что их руки встретились). He said to me (он сказал мне), "I never meant to fall in love (я никогда =вовсе не собирался влюбиться: «впасть в любовь»), not with Harry's girl (не в девушку Гарри)."

"When did it happen (когда это случилось)?" I asked him (спросил я его).

"It was very cold and I got up to close the window curtains (было очень холодно, и я встал, чтобы закрыть оконные занавески; to get up — встать). I only noticed my hand was on hers when I took it away (я только тогда заметил, что моя рука была на ее руке, когда я отнял/убрал ее: «взял ее прочь»). As I stood up I looked down at her face (когда я встал, я посмотрел вниз на ее лицо; to stand up — встать) and she was looking up (а она смотрела вверх/подняла взгляд). It wasn't a beautiful face (это не было красивое лицо)—that was the trouble (вот в чем была проблема). It was a face to live with (это было лицо, с которым /можно было/ жить), day in, day out (изо дня в день: «день внутрь, день наружу»). A face for wear (лицо для нoски; to wear — носить /одежду/). I felt as though I'd come into a new country (я почувствовал так, словно я приехал в новую страну) where I couldn't speak the language (где я не мог говорить на языке /этой страны/). I had always thought it was beauty one loved in a woman (я всегда думал, что в женщине любишь/любят именно красоту). I stood there at the curtains, waiting to pull them, looking out (я стоял там у занавесок, ожидая потянуть их, смотря наружу). I couldn't see anything but my own face (я не мог видеть чего-либо, кроме моего собственного лица), looking back into the room (смотрящего назад в комнату), looking for her (ищущего ее; to look for — искать). She said, 'And what did Harry do that time (а что сделал Гарри сделать в тот раз)?' and I wanted to say (и я хотел сказать), 'Damn Harry (к черту Гарри; to damn — проклинать). He's dead (он мертв). We both loved him, but he's dead (мы оба любили его, но он мертв). The dead are made to be forgotten (мертвецы сделаны = предназначены, чтобы быть забытыми = мертвецы на то и мертвецы, чтобы их забывать; to forget — забывать).' Instead of course all I said was (вместо этого, конечно, все, что я сказал, было), What do you think (что вы думаете)? He just whistled his old tune (он просто просвистел свою старую мелодию) as if nothing was the matter (как ни в чем не бывало; matter — вещество; материя; сущность; содержание; тема, вопрос, предмет /обсуждения и т. п./; вопрос, дело),' and I whistled it to her as well as I could (и я просвистел ее ей так хорошо, как я мог). I heard her catch her breath (я услышал, как она затаила дыхание: «я услышал ее поймать дыхание»), and I looked round and before I could think (и я оглянулся, и прежде чем я мог подумать) is this the right way (правильный это путь/способ), the right card (правильная ли карта), the right gambit (правильный ли гамбит)?—I'd already said (я уже сказал), 'He's dead (он мертв). You can't go on remembering him for ever (вы не можете продолжать помнить/вспоминать его всегда/постоянно; for ever — навсегда, навечно; беспрестанно).'"

reply [rI'plaI], busy ['bIzI], divan [dI'vxn], detail ['di:teIl], trousers ['trauzqz], oppose [q'pquz], determin [dI'tq:mIn]

"Passing? Where to?" It had been a good half an hour's walk from the Inner City to the rim of the English zone, but he always had a reply. "I had too much whisky with Cooler. I needed a walk and I just happened to find myself this way."

"I can't give you a drink here. Except tea. There's some of that packet left."

"No, no thank you." He said, "You are busy," looking at the script.

"I didn't get beyond the first line."

He picked if up and read: "Enter Louise. Louise: I heard a child crying."

"Can I stay a little?" he asked with a gentleness that was more Martins than Rollo.

"I wish you would." He slumped down on the divan, and he told me a long time later (for lovers talk and reconstruct the smallest details if they can find a listener) that there it was he took his second real look at her. She stood there as awkward as himself in a pair of old flannel trousers which had been patched badly in the seat: she stood with her legs firmly straddled as though she were opposing someone and was determined to hold her ground—a small rather stocky figure with any grace she had folded and put away for use professionally.

"One of those bad days?" he asked.

"It's always bad about this time." She explained: "He used to look in, and when I heard your ring, just for a moment, I thought ..." She sat down on a hard chair opposite him and said, "Please talk. You knew him. Just tell me anything."

And so he talked. The sky blackened outside the window while he talked. He noticed after a while that their hands had met. He said to me, "I never meant to fall in love, not with Harry's girl."

"When did it happen?" I asked him.

"It was very cold and I got up to close the window curtains. I only noticed my hand was on hers when I took it away. As I stood up I looked down at her face and she was looking up. It wasn't a beautiful face—that was the trouble. It was a face to live with, day in, day out. A face for wear. I felt as though I'd come into a new country where I couldn't speak the language. I had always thought it was beauty one loved in a woman. I stood there at the curtains, waiting to pull them, looking out. I couldn't see anything but my own face, looking back into the room, looking for her. She said, 'And what did Harry do that time?' and I wanted to say, 'Damn Harry. He's dead. We both loved him, but he's dead. The dead are made to be forgotten.' Instead of course all I said was, What do you think? He just whistled his old tune as if nothing was the matter,' and I whistled it to her as well as I could. I heard her catch her breath, and I looked round and before I could think is this the right way, the right card, the right gambit?—I'd already said, 'He's dead. You can't go on remembering him for ever.'"

She said, "I know (я знаю), but perhaps something will happen first (но, возможно, что-то случится прежде)."

"What do you mean (что вы имеете в виду)—something happen (что-то может случиться)?"

"Oh, I mean (о, я имею в виду), perhaps there'll be another way (возможно, будет другой путь), or I’ll die (или я умру), or something (или что-то /еще/)."

"You'll forget him in time (вы забудете его cо временем). You'll fall in love again (вы полюбите снова)."

"I know, but I don't want to (я знаю, но я не хочу). Don't you see I don't want to (разве вы не видите, что я не хочу)."

So Rollo Martins came back from the window (так что Ролло Мартинс отошел от окна) and sat down on the divan again (и снова сел на тахту). When he had risen half a minute before (когда он поднимался за полминуты до этого; to rise — вставать, подниматься) he had been the friend of Harry comforting Harry's girl (он был другом Гарри, утешающим девушку Гарри): now he was a man in love with Anna Schmidt (теперь он был мужчиной, влюбленным в Анну Шмидт) who had been in love with a man (которая /раньше/ была влюблена в человека) they had both once known called Harry Lime (которого они оба когда-то знали, по имени Гарри Лайм). He didn't speak again that evening about the past (он не говорил снова тем вечером о прошлом). Instead he began to tell her of the people he had seen (вместо этого он начал рассказывать ей о людях, которых он повидал = с которыми он повстречался). "I can believe anything of Winkler (я могу поверить чему угодно о Винклере)," he told her (сказал он ей), "but Cooler—I liked Cooler (но Кулер — мне понравился Кулер). He was the only one of his friends (он был единственным из его друзей) who stood up for Harry (который защищал Гарри).The trouble is (проблема в том) , if Cooler's right (если Кулер прав), then Koch is wrong (тогда неправ Кох), and I really thought I had something there (а я действительно думал, что я что-то узнал там)."

"Who's Koch (кто такой Кох)?"

He explained how he had returned to Harry's flat (он объяснил, как он вернулся в квартиру Гарри) and he described his interview with Koch (и описал свою беседу с Кохом), the story of the third man (историю третьего человека).

"If it's true (если это правда)," she said, "it's very important (/то/ это очень важно)."

"It doesn't prove anything (это не доказывает чего-либо). After all (в конце концов: «после всего»), Koch backed out of the inquest (Кох вышел: «отступил назад» из расследования), so might this stranger (так мог /сделать и/ этот незнакомец)."

"That's not the point (это не есть /главный/ смысл = не в этом дело)," she said. "It means that they lied (это значит ,что они лгали). Kurtz and Cooler (Куртц и Кулер)."

"They might have lied so as not to inconvenience this fellow (они могли солгать так, чтобы не причинить неудобство этому парню)—if he was a friend (если он был друг)."

"Yet another friend (еще один друг)—on the spot (немедленно: «на месте»). And where's your Cooler's honesty then (а где тогда честность твоего Кулера)?"

"What do we do (что мы собираемся делать)? He clamped down like an oyster and turned me out of his flat (он заперся, как устрица, и выставил меня из своей квартиры; clamp — зажим; to turn out — выгнать: «повернуть/вывернуть наружу»)."

"He won't turn me out (он не выгонит меня)," she said, "or his Ilse won't (или его Илзе не сделает /этого/)."

They walked up the long road to the flat together (они шли по длинной дороге к квартире вместе): the snow clogged on their shoes (снег прилип на их ботинки; to clog — затруднять движение, задерживать, препятствовать, обременять) and made them move slowly like convicts weighed down by irons (и заставил их двигаться медленно, как каторжан, отягощенных оковами; to make — делать; побуждать, заставлять). Anna Schmidt said, "Is it far (это далеко)?"

"Not very far now (не очень далеко теперь). Do you see that knot of people up the road (ты видишь эту группу: «узел» людей впереди на дороге)? It's somewhere about there (это где-то там)." The group of people up the road was like a splash of ink on the whiteness (группа людей впереди на дороге была как клякса чернил на белизне; splash — брызганье; всплеск, плеск; брызги; пятно; to splash — забрызгивать; брызгать, плескать) that flowed, changed shape, spread out (которая текла, меняла форму, расширялась; to spread out — расширяться: «простираться наружу»). When they came a little nearer Martins said (когда они подошли немного ближе, Мартинс сказал), "I think that is his block (я думаю, это его квартал; block — колода, чурбан; блок; глыба; квартал /города/; жилищный массив; многоквартирный дом). What do you suppose this is (что, как ты предполаешь, это такое = что это, по-твоему), a political demonstration (политическая демонстрация)?"

comfort ['kAmfqt], important [Im'pO:t(q)nt], inconvenience [Inkqn'vi:nIqns], spread [spred], suppose [sq'pquz], political [pq'lItIk(q)l]

She said, "I know, but perhaps something will happen first."

"What do you mean—something happen?"

"Oh, I mean, perhaps there'll be another way, or I’ll die, or something."

"You'll forget him in time. You'll fall in love again."

"I know, but I don't want to. Don't you see I don't want to."

So Rollo Martins came back from the window and sat down on the divan again. When he had risen half a minute before he had been the friend of Harry comforting Harry's girl: now he was a man in love with Anna Schmidt who had been in love with a man they had both once known called Harry Lime. He didn't speak again that evening about the past. Instead he began to tell her of the people he had seen. "I can believe anything of Winkler," he told her, "but Cooler—I liked Cooler. He was the only one of his friends who stood up for Harry. The trouble is, if Cooler's right, then Koch is wrong, and I really thought I had something there."

"Who's Koch?"

He explained how he had returned to Harry's flat and he described his interview with Koch, the story of the third man.

"If it's true," she said, "it's very important."

"It doesn't prove anything. After all, Koch backed out of the inquest, so might this stranger."

"That's not the point," she said. "It means that they lied. Kurtz and Cooler."

"They might have lied so as not to inconvenience this fellow—if he was a friend."

"Yet another friend—on the spot. And where's your Cooler's honesty then?"

"What do we do? He clamped down like an oyster and turned me out of his flat."

"He won't turn me out," she said, "or his Ilse won't."

They walked up the long road to the flat together: the snow clogged on their shoes and made them move slowly like convicts weighed down by irons. Anna Schmidt said, "Is it far?"

"Not very far now. Do you see that knot of people up the road? It's somewhere about there." The group of people up the road was like a splash of ink on the whiteness that flowed, changed shape, spread out. When they came a little nearer Martins said, "I think that is his block. What do you suppose this is, a political demonstration?"

Anna Schmidt stopped (Анна Шмидт остановилась): she said, "Who else have you told about Koch (кому еще ты рассказал про Коха)?"

"Only you and Cooler (только тебе и Кулеру). Why (а что: «почему»)?"

"I'm frightened (я испугана). It reminds me (это напоминает мне)..." She had her eyes fixed on the crowd (она пристально смотрела на толпу: «она имела свои глаза уставленными на толпу») and he never knew what memory out of her confused past had risen to warn her (и он так и не узнал: «он никогда узнал», какое воспоминание из ее запутанного прошлого поднялось, чтобы предупредить ее; to rise — подниматься). "Let's go away (давай уйдем прочь)," she implored him (она умоляла его = взмолилась она).

"You're crazy (ты сумасшедшая). We're on to something here (мы напали на что-то), something big (что-то большое)..."

"I'll wait for you (я подожду тебя)."

"But you're going to talk to him (но ты собираешься поговорить с ним)."

"Find out first what all those people (выведай сначала, что все эти люди…; to find out — выведать: «найти наружу»)..." She said strangely for one who worked behind the footlights (она сказала странно для человека, который работал за рампой), "I hate crowds (я ненавижу толпы)."

He walked slowly on alone (он пошел дальше медленно, один), the snow caking on his heels (/при том, что/ снег налипал на его каблуки; cake — кекс; пирожное; торт; to cake — затвердевать, спекаться; покрывать, облеплять, заляпать /грязью, краской и т. п./). It wasn't a political meeting for no one was making a speech (это не был политический митинг, ибо никто не говорил речь). He had the impression of heads turning to watch him come (он имел = получил впечатление голов, поворачивающихся, чтобы наблюдать, как он подходит: «наблюдать его подходить»), as though he were somebody who was expected (как будто он был кто-то, кого ждали). When he reached the fringe of the little crowd (когда он достиг краев маленькой толпы; fringe — бахрома; край, крайность; грань, предел), he knew for certain that it was the house (он знал определенно/точно, что это был тот дом). A man looked hard at him and said (человек посмотрел сурово на него и сказал), "Are you another of them (вы еще один из них)?"

"What do you mean (что вы имеете в виду)?"

"The police (полиция)."

"No. What are they doing (что они делают)?"

"They've been in and out all day (они ходят туда-сюда: «внутрь и наружу» весь день)."

"What's everybody waiting for (чего все ждут)?"

"They want to see him brought out (они хотят увидеть, как его выведут/вынесут наружу; to bring — приносить, приводить)."

"Who (кого)?"

"Herr Koch (герра Коха)." It occurred vaguely to Martins that somebody besides himself had discovered Herr Koch's failure to give evidence (в голову Мартинсу туманно пришло, что кто-то, кроме него самого, обнаружил несостоятельность герра Коха в даче показаний; failure — неспособность, несостоятельность; неудавшееся дело, неудача, неуспех, провал), though that was hardly a police matter (хотя это было едва ли дело полиции). He said, "What's he done (что он сделал)?"

"Nobody knows that yet (никто еще этого не знает). They can't make their minds up in there (они не могут определиться там внутри = в доме; make up one’s mind — решиться: «уладить свои мысли»)—it might be suicide, you see (это могло бы быть самоубийство, видите ли), and it might be murder (и это могло быть убийство)."

"Herr Koch (герр Кох)?"

"Of course (конечно)."

A small child came up to his informant (маленький ребенок подошел к информирующему/осведомляющему его /человеку/; to come up — подойти) and pulled at his hand (и потянул за его руку), "Papa, Papa (папа, папа)." He wore a wool cap on his head like a gnome (он носил шерстяную шапку на своей голове, как гном = на его голове была шерстяная шапка, как у гнома; to wear — носить /одежду/), and his face was pinched and blue with cold (и его лицо было озябшим и синим от холода; to pinch — щипать, ущипнуть; мучить, причинять страдания; портить: be pinched with cold).

"Yes, my dear, what is it (да, мой дорогой, в чем дело: «что есть это»)?"

"I heard them talking through the grating, Papa (я слышал, как они говорят, через ограду)."

"Oh, you cunning little one (о, ты смышленый мальчуган: «маленький один»). Tell us what you heard, Hansel (расскажи нам что ты услышал, Хензель)?"

"I heard Frau Koch crying, Papa (я услышал , как фрау Кох плачет, папа)."

"Was that all, Hansel (это было все, Хензель)?"

"No. I heard the big man talking, Papa (я слышал, как говорит большой человек, папа)."

"Ah, you cunning little Hansel (ах ты хитрый маленький Хензель). Tell Papa what he said (расскажи папе, что он сказал)."

"He said, 'Can you tell me, Frau Koch (можете вы сказать мне, фрау Кох), what the foreigner looked like (как выглядел этот иностранец)?'"

"Ha, ha, you see they think it's murder (ха-ха, ты видишь, они думают, что это убийство). And who's to say they are wrong (и кто есть, чтобы сказать = кто бы сказал, что они неправы). Why should Herr Koch cut his own throat in the basement (почему герр Кох должен резать свое собственное горло в подвале)?"

"Papa, Papa."

"Yes, little Hansel (да, маленький Хензель)?"

"When I looked through the grating (когда я посмотрел через/сквозь решетку), I could see some blood on the coke (я мог видеть немного крови на коксе)."

"What a child you are (что ты за ребенок). How could you tell it was blood (как мог ты различить, что это была кровь)? The snow leaks everywhere (снег протекает/просачивается повсюду)." The man turned to Martins and said (человек повернулся к Мартинсу и сказал), "The child has such an imagination (у ребенка такое воображение). Maybe he will be a writer when he grows up (может быть, он будет писателем, когда вырастет)."

The pinched face stared solemnly up at Martins (озябшее личико уставилось торжественно вверх на Мартинса). The child said (ребенок сказал), "Papa."

"Yes, Hansel?"

"He's a foreigner too (он тоже иностранец)."

The man gave a big laugh that caused a dozen heads to turn (человек издал большой смех, который побудил дюжину голов повернуться). "Listen to him (послушайте его), sir, listen (сэр, послушайте)," he said proudly (сказал он гордо). "He thinks you did it just because you are a foreigner (он думает, что это сделали вы, просто потому, что вы иностранец). As though there weren't more foreigners here these days than Viennese (как если бы не было больше иностранцев здесь сейчас: «/в/ эти дни», чем венцев = словно нынче тут не больше иностранцев, чем жителей Вены)."

"Papa, Papa."

"Yes, Hansel?"

"They are coming out."

remind [rI'maInd], memory ['mem(q)rI], confused [kqn'fju:zd], [Im'plO:], impression [Im'pre(q)n], failure ['feIlje], suicide ['sjuIsaId], informant [In'fO:mqnt], gnome ['nqum], foreigner ['fOrInq], throat ['Trqut], laugh [lRf], dozen ['dAz(q)n], Viennese ["vIq'ni:z]

Anna Schmidt stopped: she said, "Who else have you told about Koch?"

"Only you and Cooler. Why?"

"I'm frightened. It reminds me ..." She had her eyes fixed on the crowd and he never knew what memory out of her confused past had risen to warn her. "Let's go away," she implored him.

"You're crazy. We're on to something here, something big ..."

"I'll wait for you."

"But you're going to talk to him."

"Find out first what all those people ..." She said strangely for one who worked behind the footlights, "I hate crowds."

He walked slowly on alone, the snow caking on his heels. It wasn't a political meeting for no one was making a speech. He had the impression of heads turning to watch him come, as though he were somebody who was expected. When he reached the fringe of the little crowd, he knew for certain that it was the house. A man looked hard at him and said, "Are you another of them?"

"What do you mean?"

"The police."

"No. What are they doing?"

"They've been in and out all day."

"What's everybody waiting for?"

"They want to see him brought out."

"Who?"

"Herr Koch." It occurred vaguely to Martins that somebody besides himself had discovered Herr Koch's failure to give evidence, though that was hardly a police matter. He said, "What's he done?"

"Nobody knows that yet. They can't make their minds up in there—it might be suicide, you see, and it might be murder."

"Herr Koch?"

"Of course."

A small child came up to his informant and pulled at his hand, "Papa, Papa." He wore a wool cap on his head like a gnome, and his face was pinched and blue with cold.

"Yes, my dear, what is it?"

"I heard them talking through the grating, Papa."

"Oh, you cunning little one. Tell us what you heard, Hansel?"

"I heard Frau Koch crying, Papa."

"Was that all, Hansel?"

"No. I heard the big man talking, Papa."

"Ah, you cunning little Hansel. Tell Papa what he said."

"He said, 'Can you tell me, Frau Koch, what the foreigner looked like?'"

"Ha, ha, you see they think it's murder. And who's to say they are wrong. Why should Herr Koch cut his own throat in the basement?"

"Papa, Papa."

"Yes, little Hansel?"

"When I looked through the grating, I could see some blood on the coke."

"What a child you are. How could you tell it was blood? The snow leaks everywhere." The man turned to Martins and said, "The child has such an imagination. Maybe he will be a writer when he grows up."

The pinched face stared solemnly up at Martins. The child said, "Papa."

"Yes, Hansel?"

"He's a foreigner too."

The man gave a big laugh that caused a dozen heads to turn. "Listen to him, sir, listen," he said proudly. "He thinks you did it just because you are a foreigner. As though there weren't more foreigners here these days than Viennese."

"Papa, Papa."

"Yes, Hansel?"

"They are coming out."

A knot of police surrounded the covered stretcher (группа: «узел» полицейских окружила покрытые носилки) which they lowered carefully down the steps (которые они опустили осторожно вниз по лестнице) for fear of sliding on the trodden snow (из-за страха скольжения по утоптанному снегу; to slide — скользить; to tread — идти, ступать, шагать; топтать, наступать, давить; протаптывать /напр., дорожку/). The man said (/тот/ мужчина сказал), "They can't get an ambulance into this street because of the ruins (они не могут вызвать скорую помощь в эту улицу из-за разрушений; to get — раздобыть, получить). They have to carry it round the corner (они должны понести их /носилки/ за угол)." Frau Koch came out at the tail of the procession (фрау Кох вышла наружу в хвосте процессии): she had a shawl over her head (она имела шаль на своей голове = на голове у нее была шаль) and an old sackcloth coat (и старое пальто из мешковины; sackcloth — холст; мешковина; дерюга; sack — мешок; cloth — ткань). Her thick shape looked like a snowman (ее толстая фигура делала ее похожей на снеговика; shape — форма) as she sank in a drift at the pavement edge (когда она погрузилась в сугроб у края тротуара; to sink — погружаться, тонуть; pavement — тротуар). Someone gave her a hand (кто-то дал ей руку) and she looked round with a lost hopeless gaze (и она оглянулась вокруг потерянным, безнадежным взглядом; gaze — пристальный взгляд) at this crowd of strangers (на эту толпу незнакомцев). If there were friends there she did not recognise them looking from face to face (если были друзья там, она не узнала их, переводя взгляд от лица к лицу). Martins bent as she passed (Мартинс наклонился, когда она проходила мимо), fumbling at his shoelace (возясь со своим ботиночным шнурком; to fumble — нащупывать; мять, теребить /что-л./; вертеть в руках), but looking up from the ground (но, взглянув вверх от земли = подняв взгляд) he saw at his own eyes' level (он увидел на уровне своих собственных глаз) the scrutinising cold-blooded gnome gaze of little Hansel (изучающий хладнокровный, гномский взгляд маленького Хензеля; to scrutinise — внимательно изучать, пристально рассматривать).

Walking back down the street towards Anna (идя назад по улице к Анне), he looked back once (он посмотрел один раз назад = оглянулся). The child was pulling at his father's hand (ребенок тянул за руку своего отца) and he could see the lips forming round those syllables (и он мог видеть, как губы складывались вокруг этих слогов) like the refrain of a grim ballad (как рефрен мрачной баллады), "Papa, Papa."

He said to Anna: "Koch has been murdered (Кох был убит). Come away from here (пойдем прочь отсюда)." He walked as rapidly as the snow would let him (он зашагал так быстро, как снег мог позволить ему), turning this corner and that (поворачивая за этот угол и за тот = заворачивая за углы). The child's suspicion and alertness seemed to spread like a cloud over the city (подозрение и бдительность ребенка кажется, распространялись, как туча над городом; alert — бдительный, внимательный, настороженный)—they could not walk fast enough to evade its shadow (они не могли идти достаточно быстро, чтобы избежать ее тени). He paid no attention (он не обратил внимания) when Anna said to him (когда Анна сказала ему), "Then what Koch said was true (тогда то, что сказал Кох, было правдой). There was a third man (третий человек был)," nor a little later when she said (и /также не обратил внимания/ немного позже, когда она сказала), "It must have been murder (это должно было быть убийство = должно быть, это было убийство). You don't kill a man to hide anything less (ты не убиваешь = не убивают человека, чтобы спрятать что-либо поменьше)."

The tram cars flashed like icicles at the end of the street (трамвайные вагоны сверкали, как сосульки, в конце улицы): they were back at the Ring (они были назад = вернулись на Кольцо). Martins said, "You had better go home alone (вы бы лучше пошли домой одни). I'll keep away from you awhile till things have sorted out (я буду держаться от вас подальше: «прочь от вас» некоторое время, пока вещи не образуются; to sort out — уладить/ся/)."

"But nobody can suspect you (но никто не может подозревать вас)."

"They are asking about the foreigner (они спрашивают об иностранце) who called on Koch yesterday (который приходил к Коху вчера). There may be some unpleasantness for a while (может быть какая-нибудь неприятность на некоторое время)."

"Why don't you go to the police (почему вы не пойдете в полицию)?"

"They are so stupid (они такие глупые). I don't trust them (я не доверяю им). See what they've pinned on Harry (смотрите, что они повесили на Гарри). And then I tried to hit this man Callaghan (и потом, я пытался ударить этого парня Каллахана). They’ll have it in for me (они мне это припомнят; to have it in for smb. = to intend to do harm to smb. — намереваться сделать кому-л. что-л. плохое). The least they'll do (самое меньшее, что они сделают) is send me away from Vienna (это вышлют меня прочь из Вены). But if I stay quiet (но если я останусь тихим = буду вести себя тихо)... there's only one person who can give me away (есть только один человек, который может меня сдать). Cooler."

"And he won't want to (и он не захочет)."

"Not if he's guilty (не захочет, если он виноват). But then I can't believe he's guilty (но опять-таки: «тогда» я не могу поверить, что он виновен; guilt — вина)."

shoelace [`?u:le?s], unpleasantness [?n`plezntn?s], alertness [?`l?:tn?s]

surround [sq'raund], ambulance ['xmbjulqns], procession [prq'seS(q)n], syllable ['sIlqbl], ballad ['bxlqd], suspicion [sqs'pIS(q)n], alert [q'l:qt], evade [I'veId], shadow ['Sxdqu], icicle ['aIsIkl]

A knot of police surrounded the covered stretcher which they lowered carefully down the steps for fear of sliding on the trodden snow. The man said, "They can't get an ambulance into this street because of the ruins. They have to carry it round the corner." Frau Koch came out at the tail of the procession: she had a shawl over her head and an old sackcloth coat. Her thick shape looked like a snowman as she sank in a drift at the pavement edge. Someone gave her a hand and she looked round with a lost hopeless gaze at this crowd of strangers. If there were friends there she did not recognise them looking from face to face. Martins bent as she passed, fumbling at his shoelace, but looking up from the ground he saw at his own eyes' level the scrutinising cold-blooded gnome gaze of little Hansel.

Walking back down the street towards Anna, he looked back once. The child was pulling at his father's hand and he could see the lips forming round those syllables like the refrain of a grim ballad, "Papa, Papa."

He said to Anna: "Koch has been murdered. Come away from here." He walked as rapidly as the snow would let him, turning this corner and that. The child's suspicion and alertness seemed to spread like a cloud over the city—they could not walk fast enough to evade its shadow. He paid no attention when Anna said to him, "Then what Koch said was true. There was a third man," nor a little later when she said, "It must have been murder. You don't kill a man to hide anything less."

The tram cars flashed like icicles at the end of the street: they were back at the Ring. Martins said, "You had better go home alone. I'll keep away from you awhile till things have sorted out."

"But nobody can suspect you."

"They are asking about the foreigner who called on Koch yesterday. There may be some unpleasantness for a while."

"Why don't you go to the police?"

"They are so stupid. I don't trust them. See what they've pinned on Harry. And then I tried to hit this man Callaghan. They’ll have it in for me. The least they'll do is send me away from Vienna. But if I stay quiet ... there's only one person who can give me away. Cooler."

"And he won't want to."

"Not if he's guilty. But then I can't believe he's guilty."

Before she left him (прежде чем она оставила его), she said, "Be careful (будьте осторожны). Koch knew so very little and they murdered him (Кох знал так очень мало, и они убили его). You know as much as Koch (вы знаете так же много, как Кох = столько же)."

The warning stayed in his brain all the way to Sacher's (предупреждение оставалось в его мозгу весь путь к Захеру): after nine o'clock the streets are very empty (после девяти часов улицы очень пустынны), and he would turn his head at every padding step coming up the street behind him (и он поворачивал свою голову на каждый мягкий шаг, приближающийся по улице за ним; pad — мягкая прокладка или набивка; подушка; подушечка; подушечка /на концах пальцев у человека или на подошве некоторых животных/; to pad — идти по следу /какого-л. животного/), as though that third man whom they had protected so ruthlessly was following him like an executioner (как будто тот третий человек, которого они защищали, так безжалостно следовал за ним, как палач; to follow — /пре/следовать; to execute — осуществлять, выполнять; приводить в исполнение /приговор суда и т. д./; казнить). The Russian sentry outside the Grand Hotel looked rigid with the cold (русский караульный снаружи Гранд-Отеля выглядел жестким = застывшим от холода), but he was human, he had a face (но он был человеком, он у него было лицо), an honest peasant face with Mongol eyes (честное крестьянское лицо с монгольскими глазами). The third man had no face (у третьего человека не было никакого лица): only the top of a head seen from a window (только верх головы = макушка, увиденная из окна). At Sacher's Mr. Schmidt said (в Захере мистер Шмидт сказал), "Colonel Calloway has been in (полковник Кэллоуэй был здесь), asking after you, sir (спрашивал о вас, сэр). I think you'll find him in the bar (я думаю, вы найдете его в баре)."

"Back in a moment (назад через момент = сейчас вернусь)," Martins said and walked straight out of the hotel again (Мартинс сказал и вышел прямо из отеля снова): he wanted time to think (ему нужно было время, чтобы подумать). But immediately he stepped outside (но как только он ступил наружу) a man came forward (/один/ человек вышел вперед), touched his cap and said firmly (коснулся своей шапки и сказал твердо), "Please, sir (пожалуйста, сэр)." He flung open the door of a khaki painted truck with a union jack on the windscreen (он распахнул дверь выкрашенного в хаки грузовика с юнион-джеком /британским флагом/ на лобовом стекле; to fling — бросать, метать, кидать, швырять) and firmly urged Martins within (и твердо понудил Мартинса внутрь). He surrendered without protest (он подчинился без протеста); sooner or later he felt sure inquiries would be made (раньше или позже, он чувствовал себя уверенным = он был уверен, справки будут наведены): he had only pretended optimism to Anna Schmidt (он только разыграл оптимизм перед Анной Шмидт; to pretend — притворяться, делать вид; симулировать; прикидываться, разыгрывать).

The driver drove too fast for safety on the frozen road (водитель ехал слишком быстро для безопасности на замерзшей дороге), and Martins protested (и Мартинс запротестовал). All he got in reply was a sullen grunt (все, что он получил в ответ, было угрюмое ворчание) and a muttered sentence containing the word "orders" (и пробормотанная фраза, содержащая слово «приказ»; order — порядок; orders — приказ). "Gave you orders to kill me (вам /что/, дали приказ убить меня)?" Martins said and got no reply at all (сказал Мартинс и не получил вообще никакого ответа). He caught sight of the Titans on the Hofburg (он заметил: «поймал вид» Титанов на Хофбурге /императорский дворец в Вене/) balancing great globes of snow above their heads (балансирующих огромные шары снега над своими головами), and then they plunged into ill-lit streets (а затем они нырнули в плохо освещенные улицы) beyond where he lost all sense of direction (за которыми он потерял всякое чувство направления).

"Is it far (это далеко)?" But the driver paid him no attention at all (но водитель совсем не обратил на него внимания). At least (по крайней мере), Martins thought (Мартинс подумал), I am not under arrest (я не под арестом): they have not sent a guard (они не послали охранника); I am being invited (меня приглашают: «я являюсь приглашенным»), wasn't that the word they used (не это ли слово они использовали)? to visit the station to make a statement (посетить участок, чтобы сделать заявление).

The car drew up (машина остановилась; to draw up — останавливаться) and the driver led the way up two flights of stairs (и водитель указал путь вверх по двум пролетам лестницы = провел на два этажа выше; to lead — вести): he rang the bell of a great double door (он позвонил в колокольчик большой двойной двери), and Martins was aware beyond it of many voices (и Мартинс услышал за ней много голосов: «был осознающий/замечающий…»). He turned sharply to the driver and said (он резко повернулся к водителю и сказал), "Where the hell (где, черт возьми; hell — ад)...?" but the driver was already halfway down the stairs (но водитель был уже на полпути вниз по лестнице), and already the door was opening (и дверь уже открывалась). His eyes were dazzled from the darkness by the lights inside (его глаза были ослеплены из-за темноты лампами /находящимися/ внутри /помещения/): he heard but he could hardly see the advance of Crabbin (он услышал, но мог едва видеть приближение Крэббина). "Oh, Mr. Dexter (о, мистер Декстер), we have been so anxious (мы были так обеспокоены = так волновались), but better late than never (но лучше поздно, чем никогда). Let me introduce you to Miss Wilbraham and the Grafin von Meyersdorf (позвольте мне представить вас мисс Уилбрахам и графине фон Майерсдорф)."

A buffet laden with coffee cups (буфет, уставленный кофейными чашками; laden — груженый, нагруженный /with/): an urn steamed (электрический самовар выпускал пар): a woman's face shiny with exertion (женское лицо, сияющее от напряжения): two young men with the happy intelligent faces of sixth formers (два молодых человека со счастливыми, умными лицами шестиклассников; sixth — шестой; form — класс), and huddled in the background (и скучившиеся сзади: «на заднем плане»), like faces in a family album (как лица в семейном альбоме), a multitude of the old-fashioned (множество старомодных), the dingy (выцветших; dingy — выцветший, тусклый, мрачный /о цвете/; поношенный, потрепанный; неопрятный, неряшливый), the earnest and cheery features of constant readers (серьезных и радостных черт постоянных читателей). Martins looked behind him (Мартинс посмотрел за собой = оглянулся), but the door had closed (но дверь /уже/ закрылась).

protect [prq'tekt], ruthless ['ru:TlIs], executioner ["eksI'kju:S(q)nq], peasant ['pez(q)nt], Mongol ['mONgql], khaki ['kRkI], union ['ju:njqn], surrender [sq'rendq], sure ['Suq], inquiry [In'kwaIqrI], sentence ['sentqns], Titan ['taIt(q)n], above [q'bAv], attention [q'tenS(q)n], buffet ['bufeI], exertion [Ig'zq:S(q)n], intelligent [In'telIG(q)nt], earnest ['q:nIst], feature ['fi:tSq], constant ['kOnstqnt]

Before she left him, she said, "Be careful. Koch knew so very little and they murdered him. You know as much as Koch."

The warning stayed in his brain all the way to Sacher's: after nine o'clock the streets are very empty, and he would turn his head at every padding step coming up the street behind him, as though that third man whom they had protected so ruthlessly was following him like an executioner. The Russian sentry outside the Grand Hotel looked rigid with the cold, but he was human, he had a face, an honest peasant face with Mongol eyes. The third man had no face: only the top of a head seen from a window. At Sacher's Mr. Schmidt said, "Colonel Calloway has been in, asking after you, sir. I think you'll find him in the bar."

"Back in a moment," Martins said and walked straight out of the hotel again: he wanted time to think. But immediately he stepped outside a man came forward, touched his cap and said firmly, "Please, sir." He flung open the door of a khaki painted truck with a union jack on the windscreen and firmly urged Martins within. He surrendered without protest; sooner or later he felt sure inquiries would be made: he had only pretended optimism to Anna Schmidt.

The driver drove too fast for safety on the frozen road, and Martins protested. All he got in reply was a sullen grunt and a muttered sentence containing the word "orders." "Gave you orders to kill me?" Martins said and got no reply at all. He caught sight of the Titans on the Hofburg balancing great globes of snow above their heads, and then they plunged into ill-lit streets beyond where he lost all sense of direction.

"Is it far?" But the driver paid him no attention at all. At least, Martins thought, I am not under arrest: they have not sent a guard; I am being invited, wasn't that the word they used? to visit the station to make a statement.

The car drew up and the driver led the way up two nights of stairs: he rang the bell of a great double door, and Martins was aware beyond it of many voices. He turned sharply to the driver and said, "Where the hell ...?" but the driver was already halfway down the stairs, and already the door was opening. His eyes were dazzled from the darkness by the lights inside: he heard but he could hardly see the advance of Crabbin. "Oh, Mr. Dexter, we have been so anxious, but better late than never. Let me introduce you to Miss Wilbraham and the Grafin von Meyersdorf."

A buffet laden with coffee cups: an urn steamed: a woman's face shiny with exertion: two young men with the happy intelligent faces of sixth formers, and huddled in the background, like faces in a family album, a multitude of the old-fashioned, the dingy, the earnest and cheery features of constant readers. Martins looked behind him, but the door had closed.

He said desperately to Mr. Crabbin (он сказал отчаянно = в отчаянии мистеру Крэббину), "I'm sorry (извините: «я сожалею»), but (но)..."

"Don't think any more about it (не думайте сколько-нибудь больше об этом)," Mr. Crabbin said. "One cup of coffee (одна чашка кофе) and then let's go on to the discussion (и затем давайте перейдем: «пойдем дальше» к дискуссии). We have a very good gathering tonight (у нас сегодня вечером очень хорошее собрание). They'll put you on your mettle, Mr. Dexter (они вас воодушевят, мистер Декстер; mettle — темперамент, характер; пыл; отвага, храбрость)." One of the young men placed a cup in his hand (один из молодых людей вложил чашку в его руку; to place — помещать), the other shovelled in sugar before he could say he preferred his coffee unsweetened (другой насыпал внутрь сахар, прежде чем он смог сказать, что он предпочитал свой кофе неподслащенным). The youngest man breathed into his ear (самый молодой человек продышал в его ухо), "Afterwards would you mind signing one of your books, Mr. Dexter (потом вы бы не возражали подписать одну из ваших книг, мистер Декстер)?" A large woman in black silk bore down upon him and said (большая женщина в черном шелке набросилась на него и сказала; to bear down — набрасываться), "I don't mind if the Grafin does hear me, Mr. Dexter (я не возражаю, если графиня все-таки услышит меня, мистер Декстер), but I don't like your books (но я не люблю ваши книги), I don't approve of them (я не одобряю их). I think a novel should tell a good story (я думаю, роман должен рассказывать хорошую историю)."

"So do I (я тоже /так думаю/)," Martins said hopelessly (сказал Мартинс безнадежно).

"Now Mrs. Bannock, wait for question time (ну, миссис Бэннок, подождите времени для вопросов)."

"I know I'm downright (я знаю, что я откровенна; downright — прямой, открытый, честный; определенный; /уст./ направленный вниз; идущий строго вниз), but I'm sure Mr. Dexter values honest criticism (но я уверена, что мистер Декстер ценит честную критику)."

An old lady, who he supposed was the Grafin (старая дама, которая, как он подозревал, была графиней; to suppose — предполагать), said (сказала), "I do not read many English books, Mr. Dexter (я не читаю много английских книг, мистер Декстер), but I am told that yours (но мне говорили, что ваши)..."

"Do you mind drinking up (вы не возражаете против того, чтобы выпить; to drink up — выпить до дна)?" Crabbin said and hustled him through into an inner room (сказал Крэббин и протолкал его во внутреннюю комнату) where a number of elderly people were sitting on a semi-circle of chairs with an air of sad patience (где некоторое число престарелых людей сидело на полукруге стульев с видом грустного терпения).

Martins was not able to tell me very much about the meeting (Мартинс не был способен рассказать мне очень много о встрече): his mind was still dazed with the death (его разум был все еще затуманен смертью): when he looked up he expected to see at any moment the child Hansel (когда он поднимал глаза, он ожидал увидеть в любой момент ребенка Хензеля) and hear that persistent informative refrain (и услышать этот настойчивый информативный рефрен), "Papa, Papa." Apparently Crabbin opened the proceedings (очевидно, Крэббин открывал заседание), and knowing Crabbin I am sure (и, зная Крэббина, я уверен) that it was a very lucid, very fair and unbiased picture of the contemporary English novel (что это была очень ясная, очень справедливая и беспристрастная картина современного английского романа; bias — наклон, покатость, склон, уклон; to bias — склонять; оказывать влияние /обыкн. плохое/; настраивать to bias against — настраивать против кого-л.; unbiased — беспристрастный, объективный, непредубежденный). I have heard him give that talk so often (я так часто слышал, как он произносит эту речь), varied only by the em given to the work of the particular English visitor (изменяемую только особым упором на работу: «данным работе» конкретного английского посетителя). He would have touched lightly on various problems of technique (он касался легко разнообразных проблем техники)—the point of view (точки зрения), the passage of time (течения времени), and then he would have declared the meeting open for questions and discussions (а затем он объявлял собрание открытым для вопросов и обсуждений).

desperate ['desp(q)rqt], gather ['gxDq], shovel [SAvl], sugar ['Sugq], prefer [prI'fq:], breathe [bri:D], approve [q'pru:v], circle [sq:kl], persistent [pq'sIst(q)nt], informative [In'fO:mqtIv], proceeding [prq'si:dIN], unbiased ['An'baIqst], em ['emfqsIs], particular [pq'tIkjulq]

He said desperately to Mr. Crabbin, "I'm sorry, but..."

"Don't think any more about it," Mr. Crabbin said. "One cup of coffee and then let's go on to the discussion. We have a very good gathering tonight. They'll put you on your mettle, Mr. Dexter." One of the young men placed a cup in his hand, the other shovelled in sugar before he could say he preferred his coffee unsweetened. The youngest man breathed into his ear, "Afterwards would you mind signing one of your books, Mr. Dexter?" A large woman in black silk bore down upon him and said, "I don't mind if the Grafin does hear me, Mr. Dexter, but I don't like your books, I don't approve of them. I think a novel should tell a good story."

"So do I," Martins said hopelessly.

"Now Mrs. Bannock, wait for question time."

"I know I'm downright, but I'm sure Mr. Dexter values honest criticism."

An old lady, who he supposed was the Grafin, said, "I do not read many English books, Mr. Dexter, but I am told that yours ..."

"Do you mind drinking up?" Crabbin said and hustled him through into an inner room where a number of elderly people were sitting on a semi-circle of chairs with an air of sad patience.

Martins was not able to tell me very much about the meeting: his mind was still dazed with the death: when he looked up he expected to see at any moment the child Hansel and hear that persistent informative refrain, "Papa, Papa." Apparently Crabbin opened the proceedings, and knowing Crabbin I am sure that it was a very lucid, very fair and unbiased picture of the contemporary English novel. I have heard him give that talk so often, varied only by the em given to the work of the particular English visitor. He would have touched lightly on various problems of technique—the point of view, the passage of time, and then he would have declared the meeting open for questions and discussions.

Martins missed the first question altogether (Мартинс пропустил первый вопрос совершенно), but luckily Crabbin filled the gap (но к счастью: «счастливо» Крэббин заполнил лакуну) and answered it satisfactorily (и ответил на него удовлетворительно). A woman wearing a brown hat and a piece of fur round her throat (женщина, носившая коричневую шляпу и кусок меха вокруг своего горла = женщина, на которой были…) said with passionate interest (сказала со страстным интересом): "May I ask Mr. Dexter if he is engaged on a new work (могу я спросить мистера Декстера, занят ли он новой работой)?"

"Oh yes ... Yes."

"May I ask the h4 (могу я спросить заглавие)?"

"The Third Man («Третий человек»)," Martins said and gained a spurious confidence as the result of taking that hurdle (сказал Мартинс и обрел иллюзорную уверенность /в себе/ как результат взятия этого барьера; spurious — поддельный; подложный, фальшивый, фиктивный; ложный, иллюзорный).

"Mr. Dexter, could you tell us what author has chiefly influenced you (мистер Декстер, могли бы вы сказать нам, какой автор главным образом повлиял на вас)?"

Martins without thinking said (Мартинс без раздумий сказал), "Grey (Грей)." He meant of course the author of Riders of the Purple Sage (он подразумевал, конечно, автора «Всадников пурпурной полыни»), and he was pleased to find his reply gave general satisfaction (и был обрадован, когда обнаружил, что его ответ дал = вызвал всеобщее удовлетворение)—to all save an elderly Austrian who asked (у всех, кроме престарелого австрийца, который спросил), "Grey. What Grey (Грей, какой Грей)? I do not know the name (я не знаю этого имени)."

Martins felt he was safe now and said (Мартинс почувствовал, что он был теперь в безопасности, и сказал; safe — сохранный, находящийся в безопасности), "Zane Grey—I don't know any other (Зейн Грей — я не знаю какого-либо другого)," and was mystified at the low subservient laughter from the English colony (и был озадачен тихим угодливым смехом из английской колонии; subservient — подчиненный, зависимый; рабский, раболепный).

Crabbin interposed quickly for the sake of the Austrians (Крэббин вмешался быстро ради: «для блага» австрийцев): "That is a little joke of Mr. Dexter's (это маленькая шутка мистера Декстера). He meant the poet Gray (он подразумевал поэта Грея)—a gentle, mild subtle genius (нежного, мягкого, тонкого гения; subtle — нежный; утонченный, изысканный)—one can see the affinity (можно увидеть родственность; affinity — сходство, близость /на основе связей, строения и т. п./; близость, сходство /характера, интересов; with, between, to/)."

"And he is called Zane Grey (и его зовут Зейн Грей)?"

"That was Mr. Dexter's joke (это была шутка мистера Декстера). Zane Grey wrote what we call Westerns (Зейн Грей писал то, что мы называем вестернами)—cheap popular novelettes about bandits and cowboys (дешевые популярные романчики о бандитах и ковбоях)."

"He is not a greater writer (он не великий писатель)?"

"No, no. Far from it (далеко от этого)," Mr. Crabbin said. "In the strict sense I would not call him a writer at all (в строгом смысле я бы не назвал его писателем вообще)." Martins told me that he felt the first stirrings of revolt at that statement (Мартинс сказал мне, что он почувствовал первые колыхания протеста при этом заявлении; to stir — шевелить/ся/; двигать/ся/; мешать, помешивать; stirring — взбалтывание, помешивание; движение; побуждение, стимул, толчок). He had never regarded himself before as a writer (он никогда не рассматривал себя прежде как писателя), but Crabbin's self-confidence irritated him (но самоуверенность Крэббина раздражала его)—even the way the light flashed back from Crabbin's spectacles seemed an added cause of vexation (даже способ, каким свет отражался: «сверкал назад» от очков Крэббина, казался дополнительной причиной досады; to add — прибавлять, присоединять). Crabbin said, "He was just a popular entertainer (он был просто популярным развлекателем; to entertain — занимать, развлекать)."

"Why the hell not (почему бы, черт возьми, и нет; hell — ад)?" Martins said fiercely (сказал яростно Мартинс).

"Oh well, I merely meant... (о, ладно, я просто имел в виду…)"

"What was Shakespeare (что был Шекспир = а чем, по-вашему, был Шекспир)?"

Somebody with great daring said (кто-то с = обладающий большой отвагой сказал), "A poet (поэт)."

"Have you ever read Zane Grey (вы когда-либо читали Зейна Грея)?"

"No, I can't say (нет, я не могу сказать)..."

"Then you don't know what you are talking about (тогда вы не знаете, о чем вы говорите)."

One of the young men tried to come to Crabbin's rescue (один из молодых людей попытался прийти Крэббину на помощь; rescue — спасение). "And James Joyce, where would you put James Joyce, Mr. Dexter (а Джеймс Джойс, куда бы вы поставили Джеймса Джойса, мистер Декстер)?"

"What do you mean put (что вы имеете в виду «поставил бы»)? I don't want to put anybody anywhere (я не хочу ставить кого-либо куда-либо)," Martins said. It had been a very full day (это был очень наполненный день): he had drunk too much with Cooler (он выпил слишком много с Кулером): he had fallen in love (он влюбился): a man had been murdered (был убит человек)—and now he had the quite unjust feeling (а теперь у него было совершенно несправедливое чувство) that he was being got at (что над ним смеялись; to get at — смеяться над: «добраться до»). Zane Grey was one of his heroes (Зейн Грей был одним из его героев = кумиров): he was damned if he was going to stand any nonsense (он был бы проклят, если он собирался выслушивать: «выдерживать» какую-либо чушь).

"I mean would you put him among the really great (я имею в виду, вы бы поместили его среди действительно великих)?"

"If you want to know, I've never heard of him (если вы хотите знать, я никогда не слышал о нем). What did he write (что он писал)?"

wear ['weq], fur ['fq:], passionate ['pxSqnIt], spurious ['spjuqrIqs], confidence ['kOnfId(q)ns], author ['O:Tq], general ['Gen(q)r(q)l], satisfaction ["sxtIs'fxkS(q)n], mystify ['mIstIfaI], subservient [sqb'sq:vjent], colony ['kOlqnI], mild ['maIld], subtle [sAtl] genius ['Gi:nIqs], affinity [q'fInItI], popular ['pOpjulq], bandit ['bxndIt], revolt [rI'vqult], regard [rI'gRd], spectacles ['spektqklz], entertainer ["entq'teInq], rescue ['reskju:], hero ['hIqrqu], damn [dxm]

Martins missed the first question altogether, but luckily Crabbin filled the gap and answered it satisfactorily. A woman wearing a brown hat and a piece of fur round her throat said with passionate interest: "May I ask Mr. Dexter if he is engaged on a new work?"

"Oh yes ... Yes."

"May I ask the h4?"

"The Third Man," Martins said and gained a spurious confidence as the result of taking that hurdle.

"Mr. Dexter, could you tell us what author has chiefly influenced you?"

Martins without thinking said, "Grey." He meant of course the author of Riders of the Purple Sage, and he was pleased to find his reply gave general satisfaction—to all save an elderly Austrian who asked, "Grey. What Grey? I do not know the name."

Martins felt he was safe now and said, "Zane Grey—I don't know any other," and was mystified at the low subservient laughter from the English colony.

Crabbin interposed quickly for the sake of the Austrians: "That is a little joke of Mr. Dexter's. He meant the poet Gray—a gentle, mild subtle genius—one can see the affinity."

"And he is called Zane Grey?"

"That was Mr. Dexter's joke. Zane Grey wrote what we call Westerns—cheap popular novelettes about bandits and cowboys."

"He is not a greater writer?"

"No, no. Far from it," Mr. Crabbin said. "In the strict sense I would not call him a writer at all." Martins told me that he felt the first stirrings of revolt at that statement. He had never regarded himself before as a writer, but Crabbin's self-confidence irritated him—even the way the light flashed back from Crabbin's spectacles seemed an added cause of vexation. Crabbin said, "He was just a popular entertainer."

"Why the hell not?" Martins said fiercely.

"Oh well, I merely meant..."

"What was Shakespeare?"

Somebody with great daring said, "A poet."

"Have you ever read Zane Grey?"

"No, I can't say ..."

"Then you don't know what you are talking about."

One of the young men tried to come to Crabbin's rescue. "And James Joyce, where would you put James Joyce, Mr. Dexter?"

"What do you mean put? I don't want to put anybody anywhere," Martins said. It had been a very full day: he had drunk too much with Cooler: he had fallen in love: a man had been murdered—and now he had the quite unjust feeling that he was being got at. Zane Grey was one of his heroes: he was damned if he was going to stand any nonsense.

"I mean would you put him among the really great?"

"If you want to know, I've never heard of him. What did he write?"

He didn't realise it (он не сознавал этого), but he was making an enormous impression (но он производил огромное впечатление). Only a great writer could have taken so arrogant, so original a line (только великий писатель мог взять такой высокомерный, такой оригинальный тон: «линию»): several people wrote Zane Grey's name on the backs of envelopes (несколько людей написали имя Зейна Грея на оборотах конвертов) and the Grafin whispered hoarsely to Crabbin (а графия прошептала хрипло Крэббину), "How do you spell Zane (как пишется «Зейн»)?"

"To tell you the truth (сказать вам правду), I'm not quite sure (я не вполне уверен)." A number of names were simultaneously flung at Martins (некоторое число имен были одновременно брошены в Мартинса; to fling — швырять)—little sharp pointed names like Stein (маленькие, острые, отточенные имена, такие как Стайн), round pebbles like Woolf (круглые камешки, как Вулф). A young Austrian with an ardent intellectual black forelock called out "Daphne du Maurier," (молодой австриец с романтичной интеллектуальной черной прядью прокричал «Дафна дю Морье») and Mr. Crabbin winced and looked sideways at Martins (и мистер Крэббин вздрогнул и посмотрел искоса на Мартинса; to wince — вздрагивать, морщиться /напр., от боли/). He said in an undertone (он сказал вполголоса), "Be kind to them (будьте милостивы к ним)."

A gentle kind faced woman in a hand-knitted jumper said wistfully (тихая, с добрым лицом, женщина в рукодельном: «рукой связанном» джемпере сказала задумчиво; wistful — тоскующий; томящийся, горящий желанием; задумчивый /о взгляде, улыбке/), "Don't you agree, Mr. Dexter (не согласитесь ли вы, мистер Декстер), that no one, no one has written about feelings so poetically as Virginia Woolf (что никто, никто не написал о чувствах столь поэтично, как Вирджиния Вулф)? in prose I mean (в прозе, я имею в виду)."

Crabbin whispered (Крэббин прошептал), "You might say something about the stream of consciousness (вы могли бы сказать что-нибудь о потоке сознания)."

"Stream of what (поток чего)?"

A note of despair came into Crabbin's voice (нота отчаяния появилась в голосе Крэббина), "Please, Mr. Dexter, these people are your genuine admirers (пожалуйста, мистер Декстер, эти люди — ваши настоящие поклонники). They want to hear your views (они хотят услышать ваши взгляды). If you knew how they have besieged the Society (если бы вы знали, как они осаждали Общество; siege — осада; to besiege — блокировать, окружить /воен./; осаждать /просьбами, вопросами/)."

An elderly Austrian said (престарелый австриец сказал), "Is there any writer in England today of the stature of the late John Galsworthy (есть ли какой-нибудь писатель в Англии сегодня масштаба покойного Джона Голсуорси)?"

There was an outburst of angry twittering (был = произошел взрыв негодующего гомона; twittering — щебетание; to twitter — щебетать) in which the names of Du Maurier, Priestley and somebody called Layman were flung to and fro (в котором имена Дю Морье, Пристли и кого-то по имени Лэйман были кидаемы туда-сюда). Martins sat gloomily back (Мартинс сел = откинулся хмуро назад; gloom — мрак; темнота; сумрак, тьма; депрессия, мрачность; уныние) and saw again the snow, the stretcher, the desperate face of Frau Koch (и увидел снова снег, носилки, отчаянное лицо фрау Кох). He thought (он подумал): if I had never returned (если бы я так и не вернулся), if I had never asked questions (если бы я так и не задавал вопросы), would that little man still be alive (был ли бы этот маленький человек все еще жив)? How had he benefited Harry (как он помог Гарри) by supplying another victim (добавив еще одну жертву; to supply — поставлять)—a victim to assuage the fear of whom (жертву, чтобы успокоить страх кого; to assuage — успокаивать /гнев и т. п./; облегчать, смягчать /горе, боль/), Herr Kurtz (герра Куртца), Cooler (Кулера) (he could not believe that (он не мог поверить в это), Dr. Winkler (доктора Винклера)? Not one of them seemed adequate to the drab gruesome crime in the basement (ни один из них не казался подходящим для унылого жестокого преступления в подвале; drab — тускло-коричневый; желтовато-серый; темный, темного оттенка; гнетущий, мрачный, неинтересный, однообразный, пресный, серый, скучный): he could hear the child saying (он мог слышать, как ребенок говорит): "I saw the blood on the coke (я видел кровь на коксе)," and somebody turned towards him a blank face without features (и кто-то повернул к нему пустое лицо без черт), a grey plasticine egg (серое пластилиновое яйцо), the third man (третий человек).

Martins could not have said how he got through the rest of the discussion (Мартинс не мог бы сказать, как он пробрался через остаток дискуссии): perhaps Crabbin took the brunt (возможно, Крэббин принял основной удар; brunt — нападение, напор, натиск; сила, главный удар /атаки, нападения/): perhaps he was helped by some of the audience (возможно, ему помогли некоторые из аудитории: «он был поддержан некоторыми из аудитории») who got into an animated discussion about the film version of a popular American novel (которые вступили в оживленную дискуссию об экранизации: «фильмовой версии» популярного американского романа). He remembered very little more (он помнил очень мало больше = еще) before Crabbin was making a final speech in his honour (прежде чем Крэббин говорил финальную речь в его честь). Then one of the young men led him to a table stacked with books (тогда один из молодых людей подвел его к столу, заваленному книгами; stack — омет, скирда, стог /о сене/; груда, куча; to stack — складывать в стог и пр., скирдовать; загромождать, заставлять /чем-л./) and asked him to sign them (и попросил его подписать их). "We have only allowed each member one book (мы позволили каждому члену только одну книгу)."

"What have I got to do (что я должен делать)?"

"Just a signature (просто подпись). That's all they expect (это все, что они ожидают). This is my copy of The Curved Prow (это мой экземпляр Изогнутой ладьи). I would be so grateful (я был бы так благодарен) if you'd just write a little something (если бы вы просто написали немного чего-нибудь)..."

enormous [In'O:mqs], arrogant ['xrqugqnt], envelope ['envqlqup], hoarse [hO:s], ardent ['Rd(q)nt], intellectual ["Int(q)'lektjuql], despair [dI'speq], besiege [bI'si:G], adequate ['xdIkwIt], gruesome ['gru:sqm], plasticine ['plxstI"si:n], audience ['O:djqns], animated ['xnImeItId]

He didn't realise it, but he was making an enormous impression. Only a great writer could have taken so arrogant, so original a line: several people wrote Zane Grey's name on the backs of envelopes and the Grafin whispered hoarsely to Crabbin, "How do you spell Zane?"

"To tell you the truth, I'm not quite sure." A number of names were simultaneously flung at Martins—little sharp pointed names like Stein, round pebbles like Woolf. A young Austrian with an ardent intellectual black forelock called out "Daphne du Maurier," and Mr. Crabbin winced and looked sideways at Martins. He said in an undertone, "Be kind to them."

A gentle kind faced woman in a hand-knitted jumper said wistfully, "Don't you agree, Mr. Dexter, that no one, no one has written about feelings so poetically as Virginia Woolf? in prose I mean."

Crabbin whispered, "You might say something about the stream of consciousness."

"Stream of what?"

A note of despair came into Crabbin's voice, "Please, Mr. Dexter, these people are your genuine admirers. They want to hear your views. If you knew how they have besieged the Society."

An elderly Austrian said, "Is there any writer in England today of the stature of the late John Galsworthy?"

There was an outburst of angry twittering in which the names of Du Maurier, Priestley and somebody called Layman were flung to and fro. Martins sat gloomily back and saw again the snow, the stretcher, the desperate face of Frau Koch. He thought: if I had never returned, if I had never asked questions, would that little man still be alive? How had he benefited Harry by supplying another victim—a victim to assuage the fear of whom, Herr Kurtz, Cooler (he could not believe that), Dr. Winkler? Not one of them seemed adequate to the drab gruesome crime in the basement: he could hear the child saying: "I saw the blood on the coke," and somebody turned towards him a blank face without features, a grey plasticine egg, the third man.

Martins could not have said how he got through the rest of the discussion: perhaps Crabbin took the brunt: perhaps he was helped by some of the audience who got into an animated discussion about the film version of a popular American novel. He remembered very little more before Crabbin was making a final speech in his honour. Then one of the young men led him to a table stacked with books and asked him to sign them. "We have only allowed each member one book."

"What have I got to do?"

"Just a signature. That's all they expect. This is my copy of The Curved Prow. I would be so grateful if you'd just write a little something ..."

Martins took his pen and wrote (Мартинс взял свою ручку и написал): "From B. Dexter (от Б. Декстера), author of The Lone Rider of Santa Fe (автора «Одинокого всадника из Санта-Фе»)," and the young man read the sentence (и молодой человек прочитал предложение) and blotted it with a puzzled expression (и промокнул его с озадаченным выражением /лица/). As Martins sat down and started signing Benjamin Dexter's h4 pages (когда Мартинс сел и начал подписывать титульные листы Бенджамина Декстера), he could see in a mirror the young man showing the inscription to Crabbin (он мог видеть в зеркале молодого человека, показывающего надпись Крэббину). Crabbin smiled weakly and stroked his chin (Крэббин слабо улыбнулся и погладил свой подбородок), up and down, up and down (вверх и вниз). "B. Dexter, B. Dexter, B. Dexter." Martins wrote rapidly (Мартинс писал быстро)—it was not after all a lie (это не было, в конце концов, ложью). One by one the books were collected by their owners (одна за одной книги были собраны их владельцами): little half sentences of delight and compliment were dropped like curtseys (маленькие полупредложения радости и любезности были обронены, равно как поклоны)—was this what it was to be a writer (неужели именно это и значило быть писателем)? Martins began to feel distinct irritation towards Benjamin Dexter (Мартинс начал испытывать явное раздражение по отношению к Бенджамину Декстеру). The complacent tiring pompous ass (самодовольный, утомительный = занудный, напыщенный осел), he thought (подумал он), signing the twenty-seventh copy of The Curved Prow (подписывая двадцать седьмой экземпляр «Изогнутой ладьи»; prow — нос корабля). Every time he looked up and took another book (каждый раз, когда он поднимал взгляд и брал еще одну: «другую» книгу) he saw Crabbin's worried speculative gaze (он видел обеспокоенный задумчивый взгляд Крэббина). The members of the Institute were beginning to go home with their spoils (члены Института начинали расходиться домой со своими трофеями): the room was emptying (комната пустела). Suddenly in the mirror Martins saw a military policeman (внезапно в зеркале Мартинс увидел военного полицейского). He seemed to be having an argument with one of Crabbin's young henchmen (он, казался, имел спор = спорил о чем-то с одним из юных приспешников Крэббина; henchman — последователь, "правая рука", поборник, сторонник; приспешник). Martins thought he caught the sound of his own name (Мартинс подумал = ему показалось, что он уловил звук его собственного имени). It was then he lost his nerve (это было тогда, что = именно тогда он потерял самообладание: «свой нерв») and with it any relic of commonsense (и с ним какой-либо остаток здравого смысла). There was only one book left to sign (оставалась подписать только одну книгу): he dashed off a last "B. Dexter" (он нацарапал последнего «Б. Декстера»; to dash off — набросать, быстро написать; to dash — наносить сокрушающий удар, разбивать вдребезги, расколачивать; бросить, швырнуть; делать набросок, эскиз /любого произведения/) and made for the door (и направился к двери). The young man, Crabbin and the policeman stood together at the entrance (молодой человек, Крэббин и полицейский стояли вместе у входа).

"And this gentleman (а этот джентльмен)?" the policeman asked (спросил полицейский).

"It's Mr. Benjamin Dexter (это мистер Бенджамин Декстер)," the young man said (молодой человек сказал).

"Lavatory (туалет). Is there a lavatory (есть тут туалет)?" Martins said.

"I understood a Mr. Rollo Martins came here in one of your cars (я понял /так/ = насколько мне известно, некий мистер Ролло Мартинс приехал сюда в одной из ваших машин; to understand — понимать)."

"A mistake (ошибка). An obvious mistake (явная ошибка)."

"Second door on the left (вторая дверь налево)," the young man said (сказал молодой человек).

Martins grabbed his coat from the cloakroom as he went (Мартинс схватил в охапку свое пальто из гардероба пока он шел) and made down the stairs (и направился вниз по лестнице). On the first floor landing (на лестничной клетке второго: «первого» этажа) he heard someone mounting the stairs (он услышал, как кто-то взбирается по лестнице) and looking over saw Paine (и, глянув, увидел Пейна)—whom I had sent to identify him (которого я послал, чтобы опознать его). He opened a door at random (он открыл дверь наугад) and shut it behind him (и захлопнул ее за собой; to shut — закрывать, запирать, затворять). He could hear Paine going by (он мог слышать Пейна, проходящего мимо). The room where he stood (комната, где он стоял) was in darkness (была во тьме): a curious moaning sound made him turn and face whatever room it was (странный стонущий звук заставил его повернуться к комнате, какой бы они ни была = все же посмотреть вглубь этой неизвестной комнаты; to face — сталкиваться с чем-л., смотреть в лицо; face — лицо).

He could see nothing and the sound had stopped (он не мог ничего видеть, а звук прекратился). He made a tiny movement and once more it started (он сделал малейшее движение, и он возобновился: «снова начался»; tiny — очень маленький, крошечный; once more — еще раз), like an impeded breath (похожий на затрудненное дыхание; to impede — мешать, препятствовать, быть помехой чему-л., задерживать; затруднять). He remained still and the sound died away (он оставался спокоен, и звук замер). Outside somebody called "Mr. Dexter, Mr. Dexter." (снаружи кто-то позвал «мистер Декстер, мистер Декстер») Then a new sound started (тогда начался новый звук). It was like somebody whispering (это был похоже на то, словно кто-то шептал /что-то/)—a long continuous monologue in the darkness (долгий, продолжительный монолог в темноте). Martins said, "Is anybody there (тут есть кто-нибудь)?" and the sound stopped again (и звук снова прекратился). He could stand no more of it (он не мог больше выдержать этого). He took out his lighter (он достал свою зажигалку). Footsteps went by and down the stairs (шаги прошли мимо и вниз по лестнице). He scraped and scraped at the little wheel and no light came (он крутил и крутил: «скреб и скреб» маленькое колесико, и никакой свет не появился). Somebody shifted in the dark (кто-то двинулся в темноте; to shift — перемещать/ся/; передвигать/ся/) and something rattled in mid-air like a chain (и что-то прогремело в воздухе, похожее на цепь; to rattle — трещать, грохотать; греметь /посудой, ключами и т. п./; дребезжать; сильно стучать). He asked once more with the anger of fear (он спросил еще раз, с яростью страха), "Is anybody there (тут есть кто-нибудь)?" and only the click click of metal answered him (и только «клик-клик» /щелканье/ металла ответило ему; to click — щелкать, издавать щелкающий звук).

Martins felt desperately for a light switch (Мартинс пощупал отчаянно в поисках выключателя; to feel — чувствовать; щупать; light — свет; источник света) first to his right hand and then to his left (сперва по его правую руку и потом по его левую). He did not dare go farther (он не осмелился пойти дальше) because he could no longer locate his fellow occupant (потому что он не мог больше: «дольше» определять местонахождение своего соседа: «товарищеского обитателя»; fellow — приятель, товарищ, коллега, собрат; /прил./ принадлежащий к той же группе, имеющий нечто общее; occupant — житель; жилец; обитатель): the whisper, the moaning, the click had all stopped (шепот, стон, позвякивание все прекратились). Then he was afraid that he had lost the door (тогда он был испуган, что он потерял дверь; to lose) and felt wildly for the knob (и пощупал дико = нервно, быстро в поисках дверной ручки). He was far less afraid of the police than he was of the darkness (он был гораздо меньше боялся полиции, чем темноты), and he had no idea of the noise he was making (и он не имел представления о шуме, который производил).

Paine heard it from the bottom of the stairs and came back (Пейн услышал его /шум/ с нижней части лестницы и вернулся; bottom — низ, нижняя часть). He switched on the landing light (он включил на лестничной клетке свет; to switch on — включать), and the glow under the door gave Martins his direction (и отблеск под дверью дал = указал Мартинсу его направление). He opened the door (он открыл дверь) and was smiling weakly (и слабо улыбался) as Paine turned back to take a second look at the room (когда Пейн повернулся назад, чтобы второй раз посмотреть на комнату). The eyes of a parrot chained to a perch stared beadily back at him (глаза попугая, прикованного /цепочкой/ к жердочке, уставились, как бусины, назад на него = встретили его взгляд; bead — бусина). Paine said respectfully (Пейн сказал уважительно), "We were looking for you, sir (мы искали вас, сэр). Colonel Calloway wants a word with you (полковник Кэллоуэй хочет слово = поговорить с вами)."

"I lost my way (я заблудился: «потерял мой путь»; to lose — терять)," Martins said.

"Yes, sir. We thought that was what had happened (мы подумали, что случилось именно это; to think — думать)."

collect [kq'lekt], delight [dI'laIt], compliment ['kOmplImqnt], curtsey ['kq:tsI], distinct [dIs'tINkt], irritation ["IrI'teIS(q)n], complacent [kqm'pleIs(q)nt], speculative ['spekjulqtIv], argument ['Rgjumqnt], relic ['relIk], lavatory ['lxvqt(q)rI], impede [Im'pi:d], breath [breT], continuous [kqn'tInjuqs], monologue ['mOn(q)lOg]

Martins took his pen and wrote: "From B. Dexter, author of The Lone Rider of Santa Fe," and the young man read the sentence and blotted it with a puzzled expression. As Martins sat down and started signing Benjamin Dexter's h4 pages, he could see in a mirror the young man showing the inscription to Crabbin. Crabbin smiled weakly and stroked his chin, up and down, up and down. "B. Dexter, B. Dexter, B. Dexter." Martins wrote rapidly—it was not after all a lie. One by one the books were collected by their owners: little half sentences of delight and compliment were dropped like curtseys—was this what it was to be a writer? Martins began to feel distinct irritation towards Benjamin Dexter. The complacent tiring pompous ass, he thought, signing the twenty-seventh copy of The Curved Prow. Every time he looked up and took another book he saw Crabbin's worried speculative gaze. The members of the Institute were beginning to go home with their spoils: the room was emptying. Suddenly in the mirror Martins saw a military policeman. He seemed to be having an argument with one of Crabbin's young henchmen. Martins thought he caught the sound of his own name. It was then he lost his nerve and with it any relic of commonsense. There was only one book left to sign: he dashed off a last "B. Dexter" and made for the door. The young man, Crabbin and the policeman stood together at the entrance.

"And this gentleman?" the policeman asked.

"It's Mr. Benjamin Dexter," the young man said.

"Lavatory. Is there a lavatory?" Martins said.

"I understood a Mr. Rollo Martins came here in one of your cars."

"A mistake. An obvious mistake."

"Second door on the left," the young man said.

Martins grabbed his coat from the cloakroom as he went and made down the stairs. On the first floor landing he heard someone mounting the stairs and looking over saw Paine—whom I had sent to identify him. He opened a door at random and shut it behind him. He could hear Paine going by. The room where he stood was in darkness: a curious moaning sound made him turn and face whatever room it was.

He could see nothing and the sound had stopped. He made a tiny movement and once more it started, like an impeded breath. He remained still and the sound died away. Outside somebody called "Mr. Dexter, Mr. Dexter." Then a new sound started. It was like somebody whispering—a long continuous monologue in the darkness. Martins said, "Is anybody there?" and the sound stopped again. He could stand no more of it. He took out his lighter. Footsteps went by and down the stairs. He scraped and scraped at the little wheel and no light came. Somebody shifted in the dark and something rattled in mid-air like a chain. He asked once more with the anger of fear, "Is anybody there?" and only the click click of metal answered him.

Martins felt desperately for a light switch first to his right hand and then to his left. He did not dare go farther because he could no longer locate his fellow occupant: the whisper, the moaning, the click had all stopped. Then he was afraid that he had lost the door and felt wildly for the knob. He was far less afraid of the police than he was of the darkness, and he had no idea of the noise he was making.

Paine heard it from the bottom of the stairs and came back. He switched on the landing light, and the glow under the door gave Martins his direction. He opened the door and smiling weakly as Paine turned back to take a second look at the room. The eyes of a parrot chained to a perch stared beadily back at him. Paine said respectfully, "We were looking for you, sir. Colonel Calloway wants a word with you."

"I lost my way," Martins said.

"Yes, sir. We thought that was what had happened."

10

I HAD KEPT A very careful record of Martins' movements (я вел очень тщательную запись передвижений Мартинса; to keep — хранить) from the moment I knew (с того момента, как я узнал) that he had not caught the plane home (что он не сел на самолет домой; to catch — ловить; успеть, попасть /на поезд и т. п./). He had been seen with Kurtz (он был увиден = его видели с Куртцем), and at the Josefstadt Theatre (и в Йозефштадтском театре): I knew about his visit to Dr. Winkler and to Cooler (я знал о его визите к доктору Винклеру и к Кулеру), his first return to the block where Harry had lived (его первом возвращении к дому, где жил Гарри). For some reason my man lost him between Cooler's and Anna Schmidt's flats (по какой-то причине мой человек потерял его между квартирами Кулера и Анны Шмидт): he reported that Martins had wandered widely (он сообщил, что Мартинс бродил далеко: «широко»), and the impression we both got (и впечатление, которое мы оба получили; to get — получить) was that he had deliberately thrown off his shadower (было, что он нарочно оторвался от своего преследователя; to throw — бросать; to throw off — сбросить, отбросить). I tried to pick him up at Sacher's Hotel and just missed him (я старался подобрать его в Отеле Захера и только-только пропустил его = разминулся с ним на совсем небольшое время).

Events had taken a disquieting turn (события приняли тревожный поворот; to disquiet — беспокоить, волновать, тревожить; quiet — тихий, спокойный), and it seemed to me that the time had come for another interview (и мне показалось, что время пришло для еще одной: «другой» беседы). He had a lot to explain (ему надо было: «он имел» много объяснить).

I put a good wide desk between us (я поставил хороший широкий письменный стол между нами) and gave him a cigarette (и дал ему сигарету): I found him sullen but ready to talk (я нашел его угрюмым, но готовым разговаривать), within strict limits (внутри строгих пределов = не выходя за определенные рамки). I asked him about Kurtz (я спросил его о Куртце) and he seemed to me to answer satisfactorily (и он показался мне ответить удовлетворительно = кажется, он ответил удовлетворительно). I then asked him about Anna Schmidt (затем я спросил его об Анне Шмидт) and I gathered from his reply that he must have been with her after visiting Cooler (и я понял: «собрал» из его ответа, что он должен был быть с ней после посещения Кулера = должно быть, был…): that filled in one of the missing points (это заполнило одно из недостающих мест; point — точка). I tried him with Dr. Winkler (я попробовал его с доктором Винклером), and he answered readily enough (и он ответил достаточно охотно). "You've been getting around (вы слонялись вокруг)," I said, "quite a bit (довольно много). And have you found out anything about your friend (и обнаружили ли вы что-либо о вашем друге)?"

"Oh yes," he said. "It was under your nose but you didn't see it (это было под вашим носом, но вы не видели этого)."

"What (что /именно/)?"

"That he was murdered (что он был убит)." That took me by surprise (это удивило меня: «захватило меня врасплох»): I had at one time played with the idea of suicide (я одно время играл с идеей самоубийства), but I had ruled even that out (но я исключил даже это; to rule out — вычеркивать; исключать).

"Go on (продолжайте: «идите дальше»)," I said. He tried to eliminate from his story all mention of Koch (он постарался убрать из своей истории всякое упоминание о Кохе), talking about an informant who had seen the accident (говоря об информанте, который видел несчастный случай). This made his story rather confusing (это сделало его историю довольно путаной), and I couldn't grasp at first (и я не мог понять: «ухватить» сперва) why he attached so much importance to the third man (почему он приписывал так много важности третьему человеку; to attach — прикреплять /клеем и т. п./; прилагать, прикладывать /to/; прикреплять, связывать /о чем-л. нематериальном/; придавать, приписывать).

"He didn't turn up at the inquest (он не объявился при расследовании; to turn up — внезапно появляться: «поворачивать, выворачиваться наверх»), and the others lied to keep him out (и другие лгали, чтобы не впутывать его: «сохранить его снаружи»)."

"Nor did your man turn up (но и ваш человек не появился)—I don't see much importance in that (я не вижу большой важности в этом). If it was a genuine accident (если это был настоящий несчастный случай; genuine — истинный, подлинный, неподдельный), all the evidence needed was there (все нужные данные были там; to need — нуждаться). Why get the other chap in trouble (зачем втягивать другого парня в неприятности)? Perhaps his wife thought he was out of town (возможно, его жена думала, что он был не в городе): perhaps he was an official absent without leave (возможно, он был чиновником, находящимся в самовольной отлучке: «отсутствующий без позволения»)—people sometimes take unauthorised trips to Vienna from places like Klagenfurt (люди иногда совершают недозволенные путешествия в Вену из таких мест, как Клагенфурт). The delights of the great city (радости большого города), for what they are worth (чего бы они ни стоили; worth — стоящий /сколько-либо/)."

"There was more to it than that (в этом было больше, чем /только/ это = тут крылось нечто большее). The little chap who told me about it (маленький человек, который рассказал мне об этом)—they've murdered him (они убили его). You see (вы видите) they obviously didn't know what else he had seen (они очевидно не знали, что еще он видел)."

"Now we have it (теперь мы имеем это = теперь понятно; to have it — найти решение, ответ, догадаться)," I said. "You mean Koch (вы имеете в виду Коха)."

"Yes."

"As far as we know (насколько мы знаем) you were the last person to see him alive (вы были последним человеком, который видел его живым)." I questioned him then (я расспросил его тогда), as I've written (как я написал), to find out if he had been followed to Koch's by somebody who was sharper than my man and had kept out of sight (чтобы понять, был ли он: «если он был» преследуем к Коху кем-то, кто был сообразительнее: «острее» моего человека и держался подальше от глаз: «вне вида»). I said, "The Austrian police are anxious to pin this on you (австрийская полиция очень хочет повесить это на вас; anxious — озабоченный, беспокоящийся; сильно желающий). Frau Koch told them how disturbed her husband was by your visit (фрау Кох рассказала им, как встревожен был ее муж вашим посещением). Who else knew about it (кто еще знал об этом)?"

"I told Cooler (я рассказал Кулеру)." He said excitedly (сказал он взволнованно; to excited — взволнованный, возбужденный; to excite — возбуждать; призывать к деятельности, побуждать, стимулировать; вызывать /эмоциональный отклик, какие-либо чувства/; пробуждать /интерес и т. п./), "Suppose immediately I left (предположим, как только я ушел) he telephoned the story to someone (он рассказал по телефону историю кому-то)—to the third man (третьему человеку). They had to stop Koch's mouth (они должны были: «они имели» остановить рот Коха)."

"When you told Cooler about Koch (когда вы рассказали Кулеру про Коха), the man was already dead (этот человек был уже мертв). That night he got out of bed (той ночью он вылез из кровати), hearing someone (услышав кого-то), and went downstairs (и пошел вниз по лестнице). ..."

"Well, that rules me out (ну, это исключает меня). I was in Sacher's (я был в Захере)."

"But he went to bed very early (но он пошел в постель очень рано). Your visit brought back the migraine (ваш визит вернул: «принес назад» мигрень). It was soon after nine (это было вскоре после девяти) that he got up (когда он встал). You returned to Sacher's at 9:30 (вы вернулись в Захер в 9:30). Where were you before that (где были вы до того)?"

He said gloomily (он сказал мрачно), "Wandering round (бродил) and trying to sort things out (и пытался разобраться во всем: «рассортировать вещи»)."

"Any evidence of your movements (какое-либо доказательство ваших передвижений)?"

"No."

record ['rekO:d], movement ['mu:vmqnt], disquiet [dIs'kwaIqt], explain [Iks'pleIn], eliminate [I'lImIneIt], attach [q'txtS], unauthorised [An'O:TqraIzd]

I HAD KEPT A very careful record of Martins' movements from the moment I knew that he had not caught the plane home. He had been seen with Kurtz, and at the Josefstadt Theatre: I knew about his visit to Dr. Winkler and to Cooler, his first return to the block where Harry had lived. For some reason my man lost him between Cooler's and Anna Schmidt's flats: he reported that Martins had wandered widely, and the impression we both got was that he had deliberately thrown off his shadower. I tried to pick him up at Sacher's Hotel and just missed him.

Events had taken a disquieting turn, and it seemed to me that the time had come for another interview. He had a lot to explain.

I put a good wide desk between us and gave him a cigarette: I found him sullen but ready to talk, within strict limits. I asked him about Kurtz and he seemed to me to answer satisfactorily. I then asked him about Anna Schmidt and I gathered from his reply that he must have been with her after visiting Cooler: that filled in one of the missing points. I tried him with Dr. Winkler, and he answered readily enough. "You've been getting around," I said, "quite a bit. And have you found out anything about your friend?"

"Oh yes," he said. "It was under your nose but you didn't see it."

"What?"

"That he was murdered." That took me by surprise: I had at one time played with the idea of suicide, but I had ruled even that out.

"Go on," I said. He tried to eliminate from his story all mention of Koch, talking about an informant who had seen the accident. This made his story rather confusing, and I couldn't grasp at first why he attached so much importance to the third man.

"He didn't turn up at the inquest, and the others lied to keep him out."

"Nor did your man turn up—I don't see much importance in that. If it was a genuine accident, all the evidence needed was there. Why get the other chap in trouble? Perhaps his wife thought he was out of town: perhaps he was an official absent without leave—people sometimes take unauthorised trips to Vienna from places like Klagenfurt. The delights of the great city, for what they are worth."

"There was more to it than that. The little chap who told me about it—they've murdered him. You see they obviously didn't know what else he had seen."

"Now we have it," I said. "You mean Koch."

"Yes."

"As far as we know you were the last person to see him alive." I questioned him then, as I've written, to find out if he had been followed to Koch's by somebody who was sharper than my man and had kept out of sight. I said, "The Austrian police are anxious to pin this on you. Frau Koch told them how disturbed her husband was by your visit. Who else knew about it?"

"I told Cooler." He said excitedly, "Suppose immediately I left he telephoned the story to someone—to the third man. They had to stop Koch's mouth."

"When you told Cooler about Koch, the man was already dead. That night he got out of bed, hearing someone, and went downstairs. ..."

"Well, that rules me out. I was in Sacher's."

"But he went to bed very early. Your visit brought back the migraine. It was soon after nine that he got up. You returned to Sacher's at 9:30. Where were you before that?"

He said gloomily, "Wandering round and trying to sort things out."

"Any evidence of your movements?"

"No."

I wanted to frighten him (я хотел напугать его), so there was no point in telling him (так что не было смысла в том, чтобы рассказывать ему) that he had been followed all the time (что за ним следили все /это/ время: «он был преследуем…»). I knew that he hadn't cut Koch's throat (я знал, что он не перерезал Коху горло), but I wasn't sure (но я не был уверен) that he was quite so innocent as he made out (был ли он совсем таким невинным, каким он старался казаться; to make out — делать вид; притворяться; дать понять). The man who owns the knife is not always the real murderer (человек, у которого нож: «который обладает ножом», не всегда настоящий убийца).

"Can I have a cigarette (могу я выкурить сигарету)?"

"Yes."

He said, "How did you know that I went to Koch's (как вы узнали, что я пошел к Коху на квартиру)? That was why you pulled me here, wasn't it (поэтому: «это было почему» вы затащили меня сюда, верно/не так ли)?"

"The Austrian police (австрийская полиция)..."

"They hadn't identified me (она не опознала меня: «они не опознали меня»)."

"Immediately you left Cooler's, he telephoned to me (как только вы оставили = ушли от Кулера, он позвонил ко мне)."

"Then that lets him out (тогда это исключает его). If he had been concerned (если бы он был замешан), he wouldn't have wanted to tell you my story (он бы не захотел рассказывать вам мою историю)—to tell Koch's story (рассказывать историю Коха), I mean (я имею в виду)."

"He might assume (он мог решить: «принять, понять») that you were a sensible man and would come to me with your story (что вы были разумным человеком и пришли бы ко мне с вашей историей) as soon as you learned of Koch's death (как только: «так скоро как» вы узнали о смерти Коха). By the way (кстати), how did you learn of it (как вы узнали о ней)?"

He told me promptly and I believed him (он рассказал мне немедленно, и я поверил ему). It was then I began to believe him altogether (это было тогда /что/ = именно тогда я начал доверять ему вообще; to begin — начинать). He said, "I still can't believe Cooler's concerned (я все еще не могу поверить, что Кулер замешан). I'd stake anything on his honesty (я бы поставил что угодно на его честность; stake — столб, кол; стойка; to stake — /карт./ делать ставку). He's one of those Americans with a real sense of duty (он один из тех американцев с настоящим чувством долга = у которых есть…)."

"Yes," I said, "he told me about that when he phoned (он сказал мне об этом, когда он позвонил). He apologised for it (он извинился за это). He said it was the worst of having been brought up to believe in citizenship (он сказал, что это было самое худшее из того, чтобы быть воспитанным верить в гражданственность= самое худшее из воспитания гражданственности; to bring up — воспитать). He said it made him feel a prig (он сказал, что это заставляло его чувствовать себя педантом). To tell you the truth Cooler irritates me (сказать вам правду, Кулер раздражает меня). Of course he doesn't know that I know about his tyre deals (конечно, он не знает, что я знаю о его сделках с шинами; tyre — шина; deal — сделка)."

"Is he in a racket, too, then (тогда он тоже в мошенничестве)?"

"Not a very serious one (не очень серьезном). I daresay he's salted away twenty-five thousand dollars (я полагаю, что он припрятал: «засолил прочь» двадцать пять тысяч долларов; to daresay — полагать, думать, считать: «осмелиться утверждать»). But I'm not a good citizen (но я не хороший гражданин). Let the Americans look after their own people (пусть американцы смотрят за своими собственными людьми)."

"I'm damned (будь я проклят = черт побери)." He said thoughtfully (проговорил он задумчиво), "Is that the kind of thing Harry was up to (это то, чем занимался Гарри; kind — разновидность; to be up to — делать /как правило, что-л. плохое/)?"

"No. It was not so harmless (это было не так безвредно; harm — вред; убыток, урон, ущерб; зло)."

innocent ['Inqs(q)nt], identify [aI'dentIfaI], assume [q'sju:m], apologise [q'pOlqGaIz]

I wanted to frighten him, so there was no point in telling him that he had been followed all the time. I knew that he hadn't cut Koch's throat, but I wasn't sure that he was quite so innocent as he made out. The man who owns the knife is not always the real murderer.

"Can I have a cigarette?"

"Yes."

He said, "How did you know that I went to Koch's? That was why you pulled me here, wasn't it?"

"The Austrian police ..."

"They hadn't identified me."

"Immediately you left Cooler's, he telephoned to me."

"Then that lets him out. If he had been concerned, he wouldn't have wanted to tell you my story—to tell Koch's story, I mean."

"He might assume that you were a sensible man and would come to me with your story as soon as you learned of Koch's death. By the way, how did you learn of it?"

He told me promptly and I believed him. It was then I began to believe him altogether. He said, "I still can't believe Cooler's concerned. I'd stake anything on his honesty. He's one of those Americans with a real sense of duty."

"Yes," I said, "he told me about that when he phoned. He apologised for it. He said it was the worst of having been brought up to believe in citizenship. He said it made him feel a prig. To tell you the truth Cooler irritates me. Of course he doesn't know that I know about his tyre deals."

"Is he in a racket, too, then?"

"Not a very serious one. I daresay he's salted away twenty-five thousand dollars. But I'm not a good citizen. Let the Americans look after their own people."

"I'm damned." He said thoughtfully, "Is that the kind of thing Harry was up to?"

"No. It was not so harmless."

He said, "You know this business (вы знаете это дело)—Koch's death has shaken me (смерть Коха потрясла меня). Perhaps Harry did get mixed up in something pretty bad (возможно, Гарри действительно оказался замешанным в чем-то очень плохом; pretty — миловидный, прелестный, хорошенький; симпатичный, приятный; привлекательный /о человеке; обык. о женщине или ребенке/; довольно, достаточно, в значительной степени). Perhaps he was trying to clear out again (возможно, он пытался снова выйти из игры; to clear out — очищать; /разг./ внезапно уйти, уехать), and that's why they murdered him (и именно поэтому они убили его)."

"Or perhaps (или, возможно)," I said, "they wanted a bigger cut off the spoils (они хотели больший кусок от добычи). Thieves fall out (воры ссорятся; thief — вор; to fall out — скандалить, ссориться)."

He took it this time without any anger at all (он принял это на этот раз без какой бы то ни было злости; at all — вовсе). He said, "We won't agree about motives (мы не согласимся насчет мотивов), but I think you check your facts pretty well (но я думаю, что вы проверяете ваши факты весьма хорошо). I'm sorry about the other day (извините за давешнее: «я сожалею насчет другого дня»)."

"That's all right (все в порядке = ничего /страшного/)." There are times (бывают времена) when one has to make a flash decision (когда человек должен принять мгновенное решение; flash — вспышка, сверкание; миг, мгновение и любое обозначение очень короткого промежутка времени, ср.: in a flash — в один миг, в мгновение ока; внезапный, быстро возникающий и проходящий, мгновенный)—this was one of them (это было одно из них). I owed him something in return for the information he had given me (я задолжал ему кое-что в благодарность за информацию, которую он дал мне). I said (я сказал), "I'll show you enough of the facts in Lime's case for you to understand (я покажу вам достаточно фактов в деле Лайма, чтобы вы поняли). But don't fly off the handle (но не срывайтесь: «не слетайте с рукояти»). It's going to be a shock (это будет шоком)."

It couldn't help being a shock (это не могло не быть шоком: «это не могло помочь быть шоком»). The war and the peace (война и мир) (if you can call it peace (если вы можете называть это миром)) let loose a great number of rackets (провоцируют: «выпускают на волю» большое число мошенничеств; to let loose — выпустить, дать волю, свободу; loose — свободный; непривязанный, неприкрепленный), but none more vile than this one (но ни одного более отвратительного, чем это; vile — низкий, подлый; отвратительный). The black marketeers in food (спекулянты в еде) did at least supply food (по крайней мере, поставляли пищу), and the same applied to all the other racketeers (и то же самое относилось: «прилагалось» ко всем другим жуликам) who provided articles in short supply at extravagant prices (которые предоставляли товары дефицитные: «в недостаточной поставке» по экстравагантным ценам; to provide — снабжать; доставлять; обеспечивать /чем-л. материальным/). But the penicillin racket was a different affair altogether (но пенициллиновое мошенничество было совершенно другим делом). Penicillin in Austria was only supplied to the military hospitals (пенициллин в Австрии был поставляем только в военные госпитали): no civilian doctor (никакой гражданский врач), not even a civilian hospital (никакая даже гражданская больница), could obtain it by legal means (/не/ могли получить его легальными способами). As the racket started (когда махинация началась), it was relatively harmless (она была относительно безвредна). Penicillin would be stolen (пенициллин бывал украден; to steal) and sold to Austrian doctors (и продаваем австрийским врачам = пенициллин крали и продавали…) for very high sums (за очень высокие суммы)—a phial would fetch anything up to ?.70 (пузырек выручал что угодно вплоть до семидесяти фунтов). You might say (вы могли бы сказать) that this was a form of distribution (что это была форма распространения)—unfair distribution because it benefited only the rich patient (несправедливого распространения, потому что оно помогало только богатым пациентам), but the original distribution could hardly have a claim to greater fairness (но /и/ изначальное распространение могло едва ли иметь претензию на бoльшую справедливость).

This racket went on quite happily for a while (мошенничество продолжалось совершенно безоблачно: «счастливо» в течение некоторого времени). Occasionally someone was caught and punished (иногда кто-то бывал пойман и наказан), but the danger simply raised the price of penicillin (но опасность просто поднимала цену пенициллина). Then the racket began to get organised (затем эта афера начала становиться организованной): the big men saw big money in it (большие люди увидели большие деньги в ней), and while the original thief got less for his spoils (и хотя изначальный вор = сам вор получал меньше за свою добычу; spoils — добыча; награбленное; to spoil — грабить; мародерствовать; расхищать), he received instead a certain security (он получал зато: «вместо этого» некоторую безопасность). If anything happened to him (если с ним что-то случалось) he would be looked after (о нем заботились; to look after — следить глазами, взглядом; присматривать, заботиться о /ком-л., чем-л./). Human nature too has curious twisted reasons (человеческая природа также имеет странные, запутанные резоны; to twist — крутить, сплетать/ся/; иться, изгибать(ся/; крутить, скручивать; кривить, искривлять) that the heart certainly knows nothing of (о которых сердце определенно ничего не знает). It eased the conscience of many small men (это облегчало совесть многих маленьких людей) to feel that they were working for an employer (чувствовать, что они работали для нанимателя; to employ — предоставлять работу; нанимать): they were almost as respectable soon in their own eyes (они скоро становились почти так же респектабельны в своих собственных глазах) as wage-earners (как наемные работники; wage — заработная плата; жалование; оклад; to earn — зарабатывать): they were one of a group (они одним из группы = принадлежали группе), and if there was guilt (и если была вина), the leaders bore the guilt (руководители несли эту вину; to bear — нести). A racket works very like a totalitarian party (афера работает = действует очень похоже на то, как /действует/ тоталитарная партия).

decision [di:'sIZ(q)n], provide [prq'vaId], article ['RtIkl], extravagant [Ik'strxvqgqnt], penicillin ["penI'sIlIn], affair [q'feq], supply [sq'plaI], military ['mIlIt(q)rI], civilian [sI'vIlIqn], distribution ["dIstrI'bju:S(q)n], benefit ['benIfIt], punish ['pAnIS], organise ['O:gqnaIz], thief [Ti:f], conscience ['kOnS(q)ns], employer [Im'plOIq], respectable [rIs'pektqbl], guilt [gIlt], totalitarian ["tqutqlI'teqrIqn]

He said, "You know this business—Koch's death has shaken me. Perhaps Harry did get mixed up in something pretty bad. Perhaps he was trying to clear out again, and that's why they murdered him."

"Or perhaps," I said, "they wanted a bigger cut off the spoils. Thieves fall out."

He took it this time without any anger at all. He said, "We won't agree about motives, but I think you check your facts pretty well. I'm sorry about the other day."

"That's all right." There are times when one has to make a flash decision—this was one of them. I owed him something in return for the information he had given me. I said, "I'll show you enough of the facts in Lime's case for you to understand. But don't fly off the handle. It's going to be a shock."

It couldn't help being a shock. The war and the peace (if you can call it peace) let loose a great number of rackets, but none more vile than this one. The black marketeers in food did at least supply food, and the same applied to all the other racketeers who provided articles in short supply at extravagant prices. But the penicillin racket was a different affair altogether. Penicillin in Austria was only supplied to the military hospitals: no civilian doctor, not even a civilian hospital, could obtain it by legal means. As the racket started, it was relatively harmless. Penicillin would be stolen and sold to Austrian doctors for very high sums—a phial would fetch anything up to ?.70. You might say that this was a form of distribution—unfair distribution because it benefited only the rich patient, but the original distribution could hardly have a claim to greater fairness.

This racket went on quite happily for a while. Occasionally someone was caught and punished, but the danger simply raised the price of penicillin. Then the racket began to get organised: the big men saw big money in it, and while the original thief got less for his spoils, he received instead a certain security. If anything happened to him he would be looked after. Human nature too has curious twisted reasons that the heart certainly knows nothing of. It eased the conscience of many small men to feel that they were working for an employer: they were almost as respectable soon in their own eyes as wage-earners: they were one of a group, and if there was guilt, the leaders bore the guilt. A racket works very like a totalitarian party.

This, I have sometimes called stage two (это я иногда называл этапом два). Stage three was when the organisers decided (этап три был, когда организаторы решили) that the profits were not large enough (что прибыль была не достаточно большой). Penicillin would not always be impossible to obtain legitimately (пенициллин не всегда было бы невозможно получить легально): they wanted more money and quicker money while the going was good (они хотели больше денег и более быстрые деньги, пока все шло хорошо). They began to dilute the penicillin with coloured water (они начали разбавлять пенициллин подкрашенной водой), and in the case of penicillin dust (а в случае с пенициллиновым порошком; dust — пыль), with sand (песком). I keep a small museum in one drawer in my desk (я держу/храню маленький музей в одном ящике в моем столе), and I showed Martins examples (и я показал Мартинсу образцы). He wasn't enjoying the talk (он не наслаждался разговором = разговор ему не нравился; to enjoy — наслаждаться; любить /что-л./, получать удовольствие /от чего-л./), but he hadn't yet grasped the point (но он еще не уловил смысл). He said, "I suppose that makes the stuff useless (я полагаю, что это делает эту штуку бесполезной)."

I said, "We wouldn't worry so much if that was all (мы бы не беспокоились так сильно, если бы это было все), but just consider (но только/просто подумайте; to consider — рассматривать, обсуждать). You can be immunised from the effects of penicillin (ты можешь быть сделан невосприимчив: «иммунизирован» к эффектам = действию пенициллина). At the best you can say (в лучшем случае, ты можешь сказать) that the use of this stuff (что использование этого вещества) makes a penicillin treatment for the particular patient ineffective in the future (делает пенициллиновое лечение для конкретного пациента неэффективным в будущем). That isn't so funny, of course (это не так смешно, конечно), if you are suffering from V.D. (если ты страдаешь от венерической болезни; venereal disease — венерическая болезнь). Then the use of sand on a wound that requires penicillin (тогда использование песка на ране, которая требует пенициллина)—well, it's not healthy (ну, это не полезно: «здорoво»; health — здоровье). Men have lost their legs and arms that way (люди теряли свои ноги и руки таким образом: «этим путем»)—and their lives (и свои жизни). But perhaps what horrified me most (но, возможно, что ужаснуло меня больше всего) was visiting the children's hospital here (было посещение здешней детской больницы). They had bought some of this penicillin for use against meningitis (они купили = было куплено немного этого пенициллина для использования против менингита). A number of children simply died (некоторое количество детей просто умерло), and a number went off their heads (а некоторое количество спятило: «сошло со своих голов»). You can see them now in the mental ward (ты можешь увидеть их теперь в психиатрической клинике: «психической палате»)."

He sat on the other side of the desk (он сидел по другую сторону стола) scowling into his hands (хмуро глядя в свои руки; to scowl — хмуриться, хмурить брови; смотреть сердито, бросать сердитый взгляд). I said, "It doesn't bear thinking about very closely (об этом невыносимо думать тщательно: «близко, вплотную»), does it (не так ли)?"

"You haven't showed me any evidence yet that Harry (вы не показали мне пока какого-либо свидетельства, что Гарри)..."

"We are coming to that now (мы подходим к этому сейчас)," I said. "Just sit still and listen (просто сидите тихо и слушайте)." I opened Lime's file and began to read (я открыл дело Лайма и начал читать). At the beginning the evidence was purely circumstantial (в начале свидетельства были чисто косвенными; circumstantial — побочный, косвенный, случайный; привходящий /об обстоятельствах/; circumstance — обстоятельство), and Martins fidgeted (и Мартинс проявлял нетерпение/ерзал). So much consisted of coincidence (так много состояло из совпадений)—reports of agents (отчетов агентов) that Lime had been at a certain place at a certain time (что Лайм был в некотором месте в некоторое время): the accumulation of opportunities (скопление/нарастание возможностей; accumulation — накопление): his acquaintance with certain people (его знакомство с некоторыми людьми). He protested once (один раз он возразил; to protest — протестовать, возражать; выразить несогласие), "But the same evidence (но то же свидетельство) would apply against me (приложилось бы = могло бы быть приложено и ко мне: «против меня»)—now (теперь)."